Года два назад некий, прошу прощения, замудонец из штаб квартиры по имени Бертран Бутика пёрнул следующее: поскольку Филип Моррис есть образцовая компания, по-отечески заботящаяся о здоровье и безопасности своих сотрудников, то, следовательно, в результате этой заботы следует ожидать полного искоренения производственного травматизма на всех предприятиях компании. Травм не будет вообще. Ни одной. Нигде. И почин так назвали: «Target Zero» - (цель ноль) – то есть ноль травм с потерей рабочего времени. 
Насколько достижима эта цель, задумываться не приходилось. Почины, исходящие из штаб-квартиры, отмечены печатью неземной мудрости, и поэтому обсуждению не подлежат. Все стали по стойке смирно и гаркнули: «Есть!». 

А всё-таки было любопытно. Как-никак, а Бертран Бутика вторгся в область, регулируемую не нами, смертными, а Божественным Провидением. Десятки фабрик, тысячи сотрудников, куча оборудования, - и ни одной травмы? Ой ли? А по дереву постучать? А если травма всё же случится – что тогда? Получится, что штаб-квартира ошибалась, а вот этого уже просто не может быть! Стройная система мироздания, построенная компанией в умах сотрудников, рухнет! 

Спешу успокоить читателей. Катастрофы не произошло. Бертран Бутика оказался прав. И по сей день на проходной алматинской фабрики можно видеть гордый транспарант: мы проработали без травм (цифрой – хренова туча) смен. 

Как компании удалось достичь этого фантастического, - в любом смысле этого слова, - результата? Сему я был свидетелем. Механик лезет под конвейер. Из поддона конвейера торчат болты. Наткнулся башкой, порвал скальп. Везут болезного в хирургию, накладывают швы. В советские времена до самого снятия швов включительно он оказался бы на больничном, с оформлением формы Н2, приказом по предприятию, расследованием и всеми прочими ритуальными танцами. А тут он предстает пред лицом директора, и директор говорит: «Ну, сам понимаешь, давить на тебя я не могу…». Ещё бы! Всё пронзительно ясно, несмотря ни на какие языковые барьеры. Давить не надо! На следующий день парень выходит на  работу и пашет как ни в чем не бывало. Швы прикрыл пидаркой. 

Таких случаев за 2001 год у меня записано восемь. Плюс один случай массового отравления, который должен был бы расследоваться департаментом охраны труда. Это только то, что я знаю. Несмотря на острое желание пострадавших сохранить инкогнито. И все это – случаи нулевого травматизма. Когда тяжесть травмы не позволяла сотрудникам продолжить работу, они срочно брали отпуск или отгулы. Как бы то ни было, бескровная эпопея продолжается уже второй год. Бертран Бутика оказался прямо-таки пророком. А ведь в первые годы воцарения Филип Моррис количество рабочих дней, потерянных из-за травм, составляло 500-600 в год! А сейчас – ноль! Выдающийся результат! Фантастический! 

Вы можете сказать, - ну и что? При социализме травмы тоже часто скрывались. Правда, скрывались. Но отмечу два тонких различия. Во-первых, в те времена пострадавший всё-таки отправлялся на больничный лист (не по травме, а по фиктивному заболеванию), а не лечился за счет собственного отпуска. Во-вторых, тогда у получившего травму не было ужаса на лице. Как и пламенного желания, несмотря ни на что, немедленно продолжить работу. 
То же самое творится и со здоровьем сотрудников. Фирма оплачивает больничный в размере 60-80% процентов заработка, что намного больше, чем её обязывает казахстанское законодательство. А вот сотрудники воспользоваться больничными не спешат. Заболеваемость на фабрике из года в год падает. Это, конечно, радует, но вот вопрос, - почему тогда смертность табачников столь же неуклонно растет? 
В 1996 году умерло двое, 
в 1997 – трое, 
1998 – двое, 
1999 – семеро, 
в 2000 – снова семь человек. 
Дальше у меня данных нет. Симптом ножниц, как говорят медики. Не забудьте, что при этом произошло значительное уменьшение коллектива (с 2100 человек в 1993 до 1250 в 2002) и его омоложение, - за счет избавления от старых работников под любыми предлогами. 
Нельзя сказать, чтобы фирма не заботилась о безопасных условиях труда. На это всегда тратилась изрядная сумма (правда, в последние годы, в связи с хреновым положением дел, деньги радикально урезали, если не ошибаюсь - вдвое). Дело скорее в самой буржуйской постановке вопроса. 

Представьте себе крутую лестницу без перил. Как можно уберечь сотрудников от опасности падения? 99% процентов наших соотечественников скажут, – необходимо приварить перила. И будут в корне не правы. 

Вот как такие задачи решают на Филип Моррис. Во-первых, необходимо организовать Task Force (оперативную группу) по безопасности в масштабах всего предприятия. В неё войдут руководители подразделений, специалисты, лица начальствующие, причастные, непричастные и безучастные. Все они, в точном соответствии с утвержденным графиком инспекций, начнут посещать эту лестницу и оценивать степень и вероятность риска падения. Результаты своих размышлений они занесут в особую матрицу по оценке риска, в которой риск оценен по probability (возможность) и severity (тяжесть), и ему будет присвоена соответствующая категория. Кстати, эта матрица существует в виде сляпанной на основе Access компьютерной программы, присланной в свое время из Швейцарии, так что на козе к ней не подъедешь. Затем с максимально широким представительством товарищей с мест будет организованна фокус-группа, которая целиком сосредоточится на существующей проблеме. Работать они будут методом интенсивного брейн-шторминга, примерно с полгода, и придут к выводу о необходимости пересмотра результатов оценки риска. Если методом уменьшения severity и probability проблему решить не удастся, они приступят к решительным действиям. Руководителем производственного подразделения, где располагается злополучная лестница, совместно с отделом EHS будет подготовлена презентация, в которой рассказывается о грозящей сотрудником опасности. Презентация будет проведена в присутствии директора и всех руководителей ключевых подразделений, после чего будет принято решение изучить данную проблему. Далее в течении примерно семи-восьми месяцев проблема будет изучена, принимая во внимание требования местного законодательства, политики и философии Philip Morris и с учетом угрозы войны в Персидском заливе. Затем будет разработана процедура прохождения сотрудников по данной лестнице (10 листов текста, - вступление, сфера действия, преамбула, правила, требования, ответственность, сроки действия, порядок утверждения и изменения), которая в течении трех-четырех месяцев будет рассмотрена и подписана менеджером отдела EHS (ТБ) и директором фабрики, после чего обретет силу закона. В соответствии с процедурой, падение с лестницы будет расцениваться как недружелюбное по отношению к компании поведение, свидетельствующее о слабой мотивированности  сотрудника добиваться Target Zero. Для ознакомления менеджеров с данной процедурой отдел EHS соберет весь line management (начальников среднего звена) и проведет для них презентацию. Начальники, в свою очередь, проведут серию собраний в подразделениях (в соответствии с утвержденным графиком, в присутствии представителей отдела охраны труда), где донесут основные положения процедуры под расписку до всех работников. Пункт о необходимости строжайшего соблюдения осторожности при прохождении по лестнице будет включен в план ежеквартального инструктажа, вводного инструктажа и инструктажа для сотрудников подрядных организаций, работающих на территории компании. Внизу, вверху и в середине лестницы будут вывешены плакаты «Осторощно! Опасностб падения с воzвышенного объекта при перемееещении в вертикальной плоскости на нижних конечностях при выпопнении предuсмотренных должностной инструкцией трудовых обrзанностей в течении раbочего дня».  

Ошибки в тексте объясняются тем, что плакаты были заказаны в Италии, а там с кириллицей проблемы. Зато цветовое решение этих плакатов будет полностью соответствовать европейским стандартам по безопасности.  На страницах внутрифабричного журнала «Трубка мира» будет напечатана, статья, в которой… 

Кстати говоря, - мне надоело всё это печатать! Дорогие читатели, пожалуйста, - домыслите от себя ещё три-четыре странички подобного текста, самостоятельно, - и вы получите полное представление о том, как Philip Morris заботится о безопасности труда своих сотрудников. 
 
 

В 1993 году компания Philip Morris  купила Алма-Атинский табачный комбинат. Заведение представляло из себя сложный комплекс объектов, разбросанных по Алма-Ате и области. У каждого из них были свои болячки, каждый имел свою драматическую историю (хотели как лучше), но, так или иначе, все вместе они могли выдать на-гора 17 миллиардов курительных единиц в год.

Филипков они не устраивали. Основное производство располагалось в центре города, рядом с жилыми домами на территории меньше трех гектаров. Негусто! Philip Morris не собирался воевать ни с экологией, ни с местными жителями, а главное, - имел наполеоновские планы. По их прогнозам, казахстанский рынок мог продымить 25 миллиардов сигарет в год. А вдруг ещё и экспорт… Короче, Philip Morris урвал аж 52 гектара земли за городом и построил там (не сам, конечно, им построили) новую фабрику.

Этот грандиозный сарай, - Greenfield (Зеленое поле), - был и в самом деле возведен на зеленом клеверном поле, населенном прежде сусликами и механизаторами, с полного нуля, и представляет собой бесценный объект с точки зрения исследования буржуйской психологии. 
Ничто не ограничивало полет фантазии топ-менеджеров. Philip Morris ваял фабрику под самое себя, как они понимают свой идеал. Это не просто промышленное предприятие, это точный слепок с облика заказчиков. И поэтому его стоит посетить.

Со стороны трассы широко открывается прекрасный вид на два главных корпуса, - административный, в виде стеклянного квадрата, и производственный, на манер огромного алюминиевого сарая. Все это на фоне идеально возделанного газона (плод неустанных забот целой бригады нанятых садовников). С обратной стороны, понятно, бурьян.

Войдем внутрь. Хотя легко сказать, - войдем. Сначала КПП. Шлагбаум. Ворота. Перед ними дорогу перегораживают бетонные блоки, дабы на территорию нельзя было ворваться на танке, протаранив шлагбаум. Первая проверка пропусков. Днища автобусов эпизодически осматриваются с помощью зеркала на ручке. Заезжаем на территорию. Территория окружена забором (телекамеры, контрольная полоса, сигнализация, срабатывающая на прерывание луча). Забор удачно дополняется глубоким дренажным арыком, окружающим фабрику со всех четырех сторон, на манер рва вокруг крепости. Кроме ограды вокруг, вы увидите множество других заборов, делящих территорию фабрики на отдельные сектора доступа. Территория круглосуточно освещается и огуливается тремя видами охранников: 1). Свои штатные, 2). Нанятые из охранной фирмы и 3). Непосредственно из МВД. По ночам они фланируют вокруг фабрики с автоматами наперевес.

Сами понимаете, - Филип Моррис приходится работать в стране, где исламист на экстремисте едет и Бен Ладеном погоняет.

Миновав бронзовый памятник лошади, убитой каплей никотина, заходим в здание. Проходим через металлодетекторы, - как в аэропорту. Дальше турникеты, как в метро – повторная проверка пропусков. Комната досмотра мужчин. Комната досмотра женщин. Они мало используются, - работников если обыскивают, то обычно на выходе из производственного здания. Право компании досматривать сотрудников закреплено в трудовом договоре. 
Рядом, - рентгеновская установка досмотра вещей. Помню, как-то одна сотрудница принесла торт по случаю дня рождения. Торт немедленно просветили рентгеном на предмет обнаружения присутствия недозволенных вложений. Охранники – у двоих размер обуви 49-й. Менеджер security c та-а-а-аким взглядом, что впору в школе удавов гипноз преподавать. Ну, вроде все. Путь в насквозь просматриваемый телекамерами рай открыт.

Здание герметично. За очень редким исключением, открывающихся окон нет. Да и вообще окнами здесь не злоупотребляют. Видеть солнечный свет, - привилегия менеджмента. К остальным офисным сотрудникам дневной свет струится от начальника, - через стеклянную стену его кабинета, если тот, конечно, не опустит жалюзи. 

На производстве основная масса работников видит небо в виде узкой полоски, - через окно в другом конце цеха, метров эдак с пятидесяти. Хотя это относится скорее к сигаретному цеху, а в табачном, туго набитом пяти - шестиметровой высоты оборудованием, солнце тем более не гостит. 

Кроме того, множество сотрудников работают в помещениях карцерного типа, где естественного освещения нет вообще. Как в подвале или кладовке. Между прочим, это запрещено действующими в Казахстане санитарными  нормами. Постоянное рабочее место при искусственном освещении допускается только в том случае, когда этого требует специфика производственного процесса. К табачной индустрии это не относится. Но уважаемая и ответственная компания приехала сюда вовсе не для того, чтобы соблюдать дурацкие местные нормы.

А кого ей стесняться? Санитарные инспектора всех уровней были на фабрике сто раз, но как-то больше на полусогнутых, а иногда так и вовсе ползком. Боятся обидеть солидную компанию бестактным предписанием. Сотрудники? На них пребывание в искусственно-подземных условиях действует благотворно, подавляя сопротивляемость и волю. Да и вообще тут дело гораздо глубже.

 Отсутствие дневного света на фабрике Philip Morris не может быть объяснено просто безмозглостью проектировщиков или трудностью решения проблемы. Вон, последнее время у нас изрядно понастроили крытых базаров, площадью не меньше фабрики, но ведь там светло! Световые разрывы, стеклянные купола, полупрозрачная кровля, - и без проблем! 

Идем дальше, - круглосуточное освещение этой надземной пещеры стоит компании бешеные деньги. Ежегодно она платит за электроэнергию 500000 долларов. На производство одной сигареты на новой фабрике уходит в 3.5 раза больше энергии, чем это было на старой советской фабрике. И все равно Philip Morris мирится с этим! Несмотря на все свои программы тотальной экономии!
О чем это говорит?

Хотите верьте, хотите нет, а дело вот в чем. На Philip Morris изначально наложена адская печать. Компания, легально производящая ядовитое зелье, убивающее и калечащее людей, находится в тесном духовном родстве с обитателями преисподней. А те солнечный свет ух как ненавидят. Вот и филипки аналогично - всегда стараются спрятаться от солнца, залезть в норку. Чисто подсознательно, на автомате.

То же самое относится и к свежему воздуху. Окна, напомню, не открываются. Вентиляция осуществляется как на подводной лодке, - централизованно. Через одни воздуховоды, расположенные под потолком цеха, на высоте семь метров, воздух подается, - через другие, расположенные там же, забирается. Сорок процентов забортного воздуха, - шестьдесят процентов рециркуляционного, которым уже подышали. Впрочем, забортный воздух тоже не всегда свежесть несет, - бывает, что во внешние воздухозаборники попадает отработка из вентиляции табачного цеха, и тогда вся белая офисная кость дышит тем же, чем и пролетарии.

А в обычное время в офисных джунглях смердит столовкой, - обычной, вонючей общепитовской столовой. Она на первом этаже. Или сортиром. Это потому, что внутренние стены и потолки не капитальные, как приучили нас при советской власти, а декоративные, - услада для глаз, но не преграда для запаха и звука. Нависнешь, бывало, в туалете над писсуаром, и вдруг прямо за спиной звонкие женские каблучки, - цок-цок-цок! В первую секунду паника – неужто дверью ошибся? Но нет, это акустика такая. Табачники работают как одна команда, никаких секретов друг от друга, - в том числе и в сортире, - не предусмотрено.
Но зато красиво. Ох, красиво. А как же иначе? Имидж для компании – это всё! Вон, в центре офиса радует глаз декоративный фонтан. Искусственные скалы, пластмассовые растения. Все фальшивое, как и PhilipMorrisовская мораль. Зато галька настоящая. Её возили из Австрии. Самолетом. В зеленых пластиковых мешках по пятьдесят килограммов. Я бы не поверил, но мне показали. Видать, наши каменья евростандартам никак не соответствовали.

А зачем все это?
Зачем Philip Morris построила на зеленом клеверном поле этот гигантский гибрид тюрьмы, консервной банки и четырехзвездочной гостиницы? 
На что ухлопала компания эти сотни миллионов долларов?
Табачка сейчас производит не больше, чем в советские времена!
Зайдя в сигаретный цех, можно увидеть что он на четверть пустой. Планировалось, что там будут стоять в ряд скоростные PROTOSы, гнать продукцию. 
Ага! Щас! В три ряда!
Казахстанцы явно не оправдали надежд компании. Количество курильщиков,  готовых пожертвовать своим здоровьем ради прибылей транснационального монстра, явно недостаточно для процветания. А куда сбывать товар?
На восток, в Китай путь закрыт – там на табачную продукцию установлена государственная монополия. 
На севере, в России вовсю крутятся «Филип Моррис Ижора» и Краснодарская табачка, так же принадлежащая Philip Morris. Экспортировать туда, - все равно, что конкурировать с самим собой. В России и так перепроизводство сигарет составило 93 млрд. единиц. 
И на юге сбыта не будет, вследствие таможенных барьеров и невысокого уровня жизни населения в среднеазиатских державах.
Плюс злые конкуренты. Плюс контрабанда. Да еще эти чертовы подростки, которые с каждым годом курят все меньше и меньше.
Тенденция, однако!
Как же это так лоханулась Philip Morris? На что они надеялись?
С вашего разрешения, я попробую объяснить. 
Мой анализ не претендует на научность, но, проведя долгие годы в этом заповеднике, я достаточно изучил буржуйские повадки, чтобы делать какие-то выводы.
Все дело в духе позитивности, который насквозь пронизывает всю великую империю Philip Morris.

Возьмем гипотетическую ситуацию. 
Допустим, компании предстоит принять важнейшее решение о развитии бизнеса в новом регионе, которое тянет на многие сотни миллионов долларов. Понятно, что с бухты-барахты это не делается. Проблема будет долго изучаться суперкомпетентными экспертами Philip Morris, имеющими богатый опыт, колоссальную подготовку и зарплату, вызывающую легкое головокружение. Предположим, что один из этих экспертов придерживается оптимистического взгляда на развитие бизнеса, а другой, напротив, видит ситуацию в довольно мрачных тонах. 
Вопрос на засыпку, – кто из них в следующем году будет назначен вице-президентом этого самого региона? 

Впрочем, обрисованная ситуация явно нереальная, за уши притянутая. Знаете почему? Потому что среди высокопоставленных сотрудников компании в принципе не может быть никаких нытиков и пессимистов. 

Philip Morris - самая лучшая компания в мире. Она марширует от победы к победе под звук фанфар и при развернутых звездно-полосатых знаменах. Все сомневающиеся в этом отсеиваются ещё на нижних ступенях иерархической лестницы. Таким образом, компания может строить планы, базируясь лишь на Оптимистичных или Очень Оптимистичных прогнозах. Понятно, что наилучшие шансы подняться на Олимп к небожителям будет только у эксперта, обосновавшего Зверски Оптимистичный Прогноз. 
И все эксперты, будучи людьми несомненно умными, это понимают. 
Так и появился на нашем клеверном поле этот большой алюминиевый сарай.

Улыбка и манера поведения 
Про то, что буржуйская улыбка не служит выражением эмоций, говорилось чрезвычайно много и нет смысла все это повторять. Но все же народ иногда впадает в растерянность, когда донельзя любезный менеджер после долгих расшаркиваний внезапно ставит вопрос о выговоре, увольнении или ещё какой-нибудь гадости. Ну что ж, привыкайте, господа. Если буржуй вам улыбается, - значит, он ЖИВ. Жив физически. В том смысле, что его пламенное буржуйское сердце неустанно гонит по жилам горячую капиталистическую кровь, легкие вздымаются, экспатовы почки исправно выделяют мочу, печень – желчь, мозг – мысль и т. п., и НИЧЕГО сверх этого. 

Точно так же никогда не стоит придавать чрезмерного внимания тому, что буржуи говорят или обещают. «Мы вам позже позвоним», - фраза, знакомая многим. Слова, слова, слова… Это может быть правда и ложь, серьезно или несерьезно, реально или понарошку. Сам буржуй – лично, - вполне может придерживаться диаметрально противоположного мнения относительно того, что он только что высказал. Только одна закономерность всегда выполняется, - то, что говорит экспат, полностью соответствует доведенной до него процедуре. Вы в этой процедуре, - отнюдь не высокая договаривающаяся сторона, а субъект воздействия. За вами признается некий минимум умственных способностей, достаточный для того, чтобы выдать на-гора предусмотренную процедурой реакцию. На этом всё.
Если буржуй похлопывает вас по спине, пьет на брудершафт и говорит приятные вещи, то это значит, что он прошел соответствующие курсы: «Мануальное оптимизирующее воздействие на сотрудников», «Этаноловая стимуляция перманентного укрепления командного духа» и «Вербально-акустические методы повышения эффективности производства» и применяет полученные знания на практике. В любом случае лично вы тут совершенно не причем. На вашем месте может быть любой другой. 

Позитивность 
Все буржуи, - безусловные реалисты, оптимисты и прагматики, обладающие позитивным мышлением. Позитивность является одним из краеугольных камней Запада. Отсутствие оной является неустранимым дефектом, полностью несовместимым с буржуйской культурой. Свое происхождение позитивность, видимо, ведет от невозмутимости английского джентльмена, не склонного к панике или ажитации. Но нынче она выродилась в незамысловатый страх перед любым неприятным или негативным явлением. Страх признать проблему настолько силен, что даже на её имя накладывается табу. Подобно тому, как наши далекие предки боялись назвать медведя медведем, а говорили «Топтыгин» или «Косолапый». 

Представьте себе, что любовница наградила вас сифилисом. Вы, в свою очередь, заразили жену. Жена подала на развод. Суд отдал её дом и детей, а вам оставил алименты и автомобиль. На каковом вы и совершили ДТП, вдребезги разбив новенький «Мерседес» городского прокурора. Тот посулил вам Магадан и поставил на счетчик. Так как в день происшествия вы так и не добрались до рабочего места, начальник засчитал вам прогул и выпер со службы по статье. С горя вы зашли в кабак, где вас 1) обсчитали 2) отравили паленой водкой. Очнулись вы в токсикологическом отделении, и очень вовремя, - там как раз случился пожар. Из последних сил вы доползли до окна, разбили стекло и, изрядно изрезавшись, вывалились наружу. С третьего этажа. Как раз на голову местного авторитета, приходившего навестить раненных братков. 
Как бы вы охарактеризовали сложившуюся ситуацию? Полный ******? Окончательный *****? И вообще, ****** **** *******? 

А вот буржуй высказался бы позитивно: «Мы имеем обширные поля для улучшений». И посредине таких «полей улучшений», увязнув по пояс в позитиве, торчит Филип Моррис. Не то чтобы обложен со всех сторон, - скорее наступает по четырем направлениям сразу. 

Планирование 
Помнится, у нас когда-то был социализм, и вся социалистическая экономика была плановой - в противовес рыночным стихиям, бушующим по ту сторону железного занавеса. Наглецы! Невежи! Да мы просто не догадывались, как умеют и любят планировать буржуи! Ах, как любят! У них даже пословица есть - IF YOU FAIL TO PLAN YOU PLAN TO FAIL. (Если у вас провал с планированием, то вы планируете провал). Высотное планирование - это их национальный вид спорта. Без него они не сделают ни шагу. Русская пословица -" Гладко было на бумаге, да забыли про овраги - а по ним ходить" - буржуям неведома. Они абсолютно, стопудово уверенны, что могут предусмотреть абсолютно все. Планированием у буржуев занимаются тысячи высококвалифицированных специалистов. Предусматриваются адекватные действия в ответ на все мыслимые и немыслимые случаи. Вспомните недавний ажиотаж с миллениумом. Лица менеджеров светлы и серьезны. Они смотрят на дело рук своих без смеха и сомнения. Главное правило игры в планирование – не говорить глупые слова: "этого мы ещё не знаем", "поживем - увидим", "начнем - а там посмотрим". Ляпнуть такое - значит навеки потерять лицо. Серьезный менеджер никогда не действует наугад - он всегда строит свои расчеты, основываясь на точных, проверенных данных. Их обычно предоставляют секретарши – между кофе и сексом. 

И что? За восемь лет наблюдений я по пальцам одной руки могу перечислить все случаи, когда Philip Morris  укладывался в график. В полном соответствии с законом Мерфи, любая точно, до копейки, распланированная затея обходится буржуям как минимум в двое дороже, чем они надеялись. И времени потребует втрое дольше. Более того, - после того, как пуск объекта был пышно отпразднован,  торжественный речи сказаны и награды вручены - неизбежно встает вопрос о необходимости дорогостоящей тотальной переделки. Хотя можно и не переделывать, все равно построенный объект оказался абсолютно ненужным из-за сокращения производства. 

А вот тут уже возникает кардинальная разница в том, как понимаем план мы и как буржуи. У нас план был законом, и его срыв - преступлением. Сколько за это дело полетело голов, заработано инфарктов, положено партбилетов? У буржуев всё проще - помимо обычного планирования, у них есть ещё его высшая, развитая форма - гибкое планирование. Овладеть им - это вообще суперкласс. Не уложились в бюджет? Сорвали срок? Забыли уложить фундамент, прежде чем закопали котлован? No problem, sirs! Дополнительные деньги выделяются. Сроки отодвигаются. Планы гибко - очень гибко - корректируются. Буржуи собой гордятся. И всё! И ни одного инфаркта! 

Процедуры 
Процедуры, или установленный порядок чего-то там выполнения, существовали всегда и у всех народов. Было оно и у нас, и очень часто наш советский человек, попав под эти тяжкие гусеницы, заполнял бесчисленные бумажки и тихо матерился, что " это только у нас такой дурдом может быть". Отнюдь, товарищи! У нас был  вовсе не дурдом, а так себе - детский садик на прогулке ясным весенним утром. 

Вот у буржуев - вот там дурдом однозначно! Когда в компанию приходят по каким-то своим делам люди со стороны и сталкиваются с принятыми здесь правилами, то они теряют дар речи, отказываются верить своим ушам и глазам;  подозревают издевку и насмешку. Когда же  выпавшая челюсть вновь возвращается в свое суставное сочленение, они все задают один и тот же вопрос - " Ну и зачем все это надо? ". "Порядок такой" - солидно поясняет табачный сотрудник, неспешно заполняя полдюжины каких-то бумажек. 

Процедуры в компании регламентируют абсолютно всё. Нет ни малейшего уголка, где бы сотрудникам разрешалось поступать самостоятельно, исходя из здравого смысла и имеющегося опыта. Сотрудник должен быть стандартным и поступать должен стандартно. Писанием процедур заняты целые отделы, этим промышляют тысячи высокооплачиваемых сотрудников Philip Morris  по всему миру. Во всяком случае, я точно знаю, что в нашем регионе Philip Morris  Восточноевропейский  действует более десяти тысяч разного рода процедур - и я знаю это не от дворника, а непосредственно от президента региона. Процедуры компании давным-давно утратили свою первоначальную способность чего-то там упорядочивать или устанавливать. Они оторвались от производства, взлетели в голубые выси и превратились в шедевры высокого искусства - и, как истинно чистое искусство, они самодостаточны и абсолютно не нуждаются в окружающей действительности. 

Конфиденциальность 
Все буржуи обожают секретность. Чем бы они не занимались, они обязательно постараются окутать свой бизнес непроницаемой таинственностью, на уровне не ниже того, какой был характерен для советских атомных объектов в разгар холодной войны. Каждый год сотрудники подписывают и переподписывают бумажки, обязуясь хранить доверенные им страшные тайны до гробовой доски и не открывать их никому даже в пыточной камере. А уж что касается Philip Morris… 

Ну как, по-вашему, должна вести себя компания, ненавидимая во всем мире за высокие заработки, гонимая, травимая, шельмуемая, заваленная исками? Они даже старые в бумажки в шреддер засунуть боятся, - а вдруг через десять лет они понадобятся на очередном процессе. 
Но это цветочки. А вот представьте, что в один прекрасный день Philip Morris стал полностью прозрачным, и все его сотрудники наглядно узрели ход финансовых потоков внутри компании и механизм распределения доходов. Что будет дальше? 

А вот что. На следующий день это уже будет не Philip Morris. Все входы-выходы будут перекрыты баррикадами. Над оными взовьются красные знамена. Забор украсится головами зазевавшихся экспатов. На баррикадах вооруженные рабочие с пением Марсельезы будут вострить дедовские шашки и чистить свежеоткопанные пулеметы. И стоять они будут насмерть. 
Уж поверьте – есть за что. 

Когда разборки между дремучими русами приобрели хронический характер без малейшей надежды на какое-то разрешение конфликта, возопиша оне громким гласом и призваша из-за моря варягов, дабы те остановили беспредел и учредили, поелику возможно, порядок. Примерно по такой же схеме под иностранное подданство попала и алмаатинская табачка. Сейчас уж смешно вспомнить, - ну как мог табачный бизнес быть убыточным? Дикость! А ведь в 1993 году это было основным аргументом! Рассказывают и про прочие, не менее весомые доводы, типа туго набитых зеленью чемоданчиков, но нас там со свечкой и близко не стояло, и поэтому мы будем придерживаться официальной версии воцарения Philip Morris в Казахстане, - им продали (отдали) табачку потому что нам без них никак. Philip Morris, - ну так и быть! - милостиво согласился вывести наш погрязший в  воровстве и кумовстве табачный бизнес на уровень мировых стандартов. Это была их цивилизаторская миссия в наших диких степях.
Бремя Белого Человека, так сказать.
А зачем алмаатинская табачка потребовалась Philip Morris’у? Хлопот-то сколько! И чего это ради господа заморские понаехали, - наше многолетнее говно своими белыми рученьками разгребать?

В 1993 году причина в глаза не бросалась. Но в 2003 году стало очевидно, - табачные фабрики в Алма-Ате, Харькове, Краснодаре, Клайпеде, и особливо новая фабрика в Петербурге, - это последний шанс Philip Morris. Это соломинка, в которую они вцепились мертвой хваткой; поплавок, который, как они надеются, удержит их на поверхности.
Выжили бы наши табачники без Philip Morris? 
Говно вопрос! Выжили бы обязательно! 

Во-первых, свято место пусто не бывает, и, зазевайся американский ковбой, на восточноевропейский табачный рынок набежала бы прорва других инвеститоров. Во-вторых, был возможен и вовсе фантастический вариант, - налаживание производства собственными силами, без привлечения добрых дяденек из-за рубежа. А что? На их рынок наши сигареты не претендуют. Своих качество устраивает. Табачное производство к разряду ультрасложных не относится. И прибыль вроде как подразумевается, по определению. Почему нет?
 А вот выживет ли Philip Morris без восточноевропейского и азиатского рынка? Да и выживет ли он вообще?
А вот давайте посмотрим.

1.Конкуренты. 
До 1999 года Philip Morris здоров как ломовая лошадь и мог позволить себе беспробудно спать в оглоблях. Конкурентов практически не имел. В 1999 году BAT приобрела Rothmans, Japan Tobacco прикупила RGR. Philip Morris вдруг оказался на втором месте в мире по производству, зажатым между двумя соразмерными соперниками и с перспективой схлопотать по зубам как слева, так и справа. Среди мелкоты Philip Morris был молодец! Ну а как среди равных?

2.Рынки
Несмотря на то, что BAT обошла Philip Morris по объему производства, она даже близко не приблизилась к нему по прибыли. Это происходит потому, что Philip Morris преобладает в США (24% рынка) и в Западной Европе (37%), в то время как на долю конкурентов достались страны малоразвитые, где много не заломишь. Теперь посмотрим, что творится в Штатах – там Филип Моррис гнобят и дрючат! Дошло до того, что пришлось эвакуировать оттуда штаб-квартиру в Швейцарию! Филипки надеялись, что в Европе будет полегче, но ой ли? Вспомните последние наезды на сигареты lights и mild, увеличение размеров предупредительной надписи на пачке, запрет на спонсорство в спортивных состязаниях и т. п. Не будет в Европе легкой жизни однозначно! BAT и JT, имеющие центр тяжести в других краях, это переживут, а что будет с Philip Morris? Америка, - это сердце компании. А если придется её ампутировать, что тогда? 

3.Судебные процессы 
Долгое время эта уважаемая и ответственная компания бессовестно врала доверчивому американскому народу, категорически отрицая вред, наносимый курением. Надо полагать, в те времена топ-менеджеры Philip Morris считали себя ужасно умными, а свою линию, - мудрой и единственно правильной. Так они сами выкопали глубо-окую ямищу, в которой компании, видимо, и предстоит опочить. Обман потребителя там не прощают. Судебное доение Philip Morris стало в Америке национальным видом спорта. Складывается впечатление, что американская юстиция уже давно определилась с решением о судьбе компании и ныне лишь неуклонно проводит его в жизнь. Что там Philip Morris  пропердел по групповому иску Энгла, объединяющему 500 000 истцов? $130000000000? 
Внимательно пересчитайте нули, - их должно быть одиннадцать. 

А впрочем, какая разница – на двадцать миллиардов больше, на двадцать меньше? Если на вас упадет бетонная плита, - тринадцать тонн или девять тонн, - вы почувствуете разницу? Козе понятно, что несмотря ни на какие сверхприбыли, компания такие деньги выплатить не сможет, и что начало платежей мгновенно её разорит. До сих пор Philip Morris’у удавалось выкручиваться, - то истец помрет, то апелляцию подадут, дело затянут и т.д. Это жизнь взаймы! Как в реанимации – «Больной жив»? «Нет ещё».
И этому увечному заведению казахское правительство продало фабрику! Чем думали? Повесили на шею своих граждан чужие проблемы! Да если продать с молотка весь Казахстан, - да и всю Россию в придачу, - этого всё равно не хватит, чтобы погасить все иски Philip Morris!

Пока неясно, насколько далеко американская Фемида пойдет в преследовании компании, - или они действительно запретят ей дышать, или просто поставят на счетчик и будут неустанно доить в четыре руки. Американская мораль двойная, гибкая, прагматичная. Но в любом случае лучшие времена Philip Morris далеко позади. Даже если компания выживет, это будет униженное, жалкое, контролируемое извне прозябание, - живой контраст с барскими замашками былых времен.

4.Philip Morris как причина гибели Philip Morris 
Уважаемой и ответственной компании приходится жить в жестоком, агрессивном, ненавидящем её мире. Но даже если её бы окружали сплошные пацифисты и ангелоподобные последователи махатмы Ганди, это абсолютно ничего бы не меняло. Компания все равно бы подохла.

 От себя не уйдешь. Характер определяет судьбу. За сто пятьдесят лет безбедного и бессмысленного существования Philip Morris зажирел, закостенел, превратился в архисложную и заржавелую бюрократическую иерархию. На нем, как поганки на трухлявом пне, наросли бесчисленные клановые группировки, потомственные менеджерские династии, жузы, тейпы  и прочие родоплеменные союзы. Никто из них давным-давно не верит в корпоративные идеалы. Все они сладостно жуируют, продавая интересы компании, торгуя подрядами и торопясь урвать сколь можно больше. По мере того, как дела Philip Morris идут всё хуже и хуже, менеджмент становятся всё более и более сговорчивым в цене и все меньше боится разоблачения. Надо спешить! Неделя год кормит!

Что может спасти компанию? Групповое харакири всей штаб-квартиры? Нереально. Вот если бы весь высший менеджмент, - человек двести-триста, - собрался бы на один из своих бесчисленных междусобойчиков, а там все бы они отравились грибочками, и никто бы не выжил, то тогда… Нет, даже это не спасло  бы Philip Morris. Слишком глубоко укоренились в компании традиции лояльной безмозглости. На смену павшим героям пришли бы другие менеджеры, молодые и энергичные, мастера ударного рапортования и процедурного маразмотворчества, и всё бы пошло по-прежнему.

Philip Morris одряхлел, выжил из ума и давным-давно потерял чувство реальности. Он не жилец. Но не наше дело смеяться над дряхлыми и убогими. Вопрос стоит по-деловому: что ждать от компании тысячам её сотрудников на территории бывшего Союза? 
Боюсь, что ничего хорошего. Вся дальнейшая история Philip Morris будет сплошным сползанием вниз. 
Перестанет индексироваться зарплата. 
Будут урезаться социальные льготы, будет увеличиваться интенсивность труда, сокращаться штат. 
Будет только хуже, вопрос лишь в темпах падения. Я сам проработал в компании восемь лет. Когда я уходил, это была уже совсем не та контора, на которую я устраивался. Это была эволюция от удалого купеческого разгула до мелочной плюшкинской прижимистости. Цепь будет короче, а миска мельче. Бумажный менеджмент выживет, а производственников однозначно поставят раком.

Но у фабрик на территории бывшего Союза есть одно важное преимущество. Они настолько важны для Philip Morris, что их никогда, ни при каких обстоятельствах не закроют. В случае конфликта с коллективом, хозяева будут истошно верещать, что «не надо раскачивать лодку, мы все сидим в ней». Полнейшая чушь! А на лобовое столкновение они не пойдут по определению, сдрейфят. Мы им нужнее, чем они нам.
Представим крайний случай. Philip Morris и впрямь обанкротится. 
Что тогда? 
К фабрике подползут бульдозеры и сравняют ее с землей? А сотрудники пойдут по домам, солнцем палимы? 

Да ничего подобного, - поменяется лишь табличка, - с Philip Morris на другую, скажем, Japan Tobacco. Выйдет новый директор, прищурится ласково и поведает коллективу: « Пресьде всего, я хоцю офисярьно успокоить вас, что все сосиярьные рьготы, которыми вы порьзовались при Philip Morris, мы пранируем сохранить в порном объеме…». Не знаю как питерцы, а алма-атинцы нечто подобное уже когда-то слышали…

Конечно, я забегаю вперед. Нынешние табачники пассивны и разобщены. У каждого дома дети, родители. Это заложники, которых захватил Philip Morris. Никто не будет бодаться с хозяевами, не имея запасного парашюта. Многие искренне благодарны компании за кусок хлеба с маслом и не имеют больших амбиций. Других привлекает временная стабильность, им нравится быть детьми Большого Папы. Каждому свое.

Но это лишь временная иллюзия благополучия. Чем больше будут закручиваться гайки, тем больше творческой мысли появится в глазах благодушных ныне табачников. 
Пора организовываться, господа товарищи! 

Хватит спать в оглоблях! 
Дадим прикурить хозяевам!
 
 
 
 
 
 
 
 

Ваше мнение