Дорогие друзья!
Я делаю эту запись в этом необычном дневнике в 11.30 вечера. В моём распоряжении есть около получаса до того момента, когда выключится генератор. Я пытаюсь не думать о том, во что превратилась страна. Сегодня был относительно спокойный день, но, как и большинство спокойных дней, он пришел после череды бурных дней – это был зловещий день оценки ущерба от разрушений, вытаскивания трупов из под завалов разрушенных зданий, отправки раненых в больницы, где они могли бы получить адекватный уход в соответствии с тяжестью своих увечий. Относительное спокойствие позволило журналистам посетить места бомбежек и насилия.
Виды Тиры и деревень на юге страны шокируют. Количество убитых остается неясным, оно растет от часа к часу – по мере извлечения тел из разрушенных зданий. В северных пригородах некоторые люди, возможно, оказались запертыми в подземных убежищах под обломками частных домов и многоквартирных блоков. Существует проблема нехватки мест в моргах на Юге и в долине Бекаа, так как населенные пункты в этих районах не оснащены для того, чтобы принимать такое количество мертвых. Израильская армия разрушила практически полностью деревню Автарун. Некоторые из выживших – раненые – являются гражданами Канады. Канадское правительство проявило об этих людях крайне мало беспокойства, как и о восьми канадцах, погибших в здании в Тире (в котором располагались Красный Крест и спасательные службы).
Сегодняшний день был особенно странным для меня, потому что мне предоставилась возможность уехать отсюда завтра утром. У меня есть канадский паспорт. Я родилась в Торонто, когда мои родители были там на учебе. Я уехала оттуда в возрасте двух лет. Я никогда не возвращалась туда, просто из-за отсутствия возможности и подходящего случая. Я могу записаться на эвакуацию, но европейские и североамериканские правительства оказались настолько жалкими и расистскими, что я не хочу подвергать себя этой дискриминации. Шведы, датчане и немцы эвакуировали своих соотечественников со светлыми волосами и голубыми глазами. Иммигранты, получившие убежища в их странах «из добрых побуждений» их правительств, систематически оставлялись в стороне; а гастарбайтеры, приехавшие к ним, чтобы оживить их экономику и дети этих гастарбайтеров, улучшавшие их демографическую динамику, были брошены спасать свою жизнь под бомбами. Но я отвлеклась. Я хочу сказать, что отказываюсь эвакуироваться в качестве гражданина второго сорта. У меня была возможность уехать завтра на машине в Сирию, затем в Иорданию, а оттуда на самолете туда, где я должна была быть уже сейчас.
В течение нескольких дней я колебалась с отъездом, потому что хочу выполнить мои профессиональные обязательства, сделать работу в срок и продолжить свою жизнь. Днями я терзалась противоречиями относительно этой войны, пытаясь отстраниться от страстных чувств, которые она во мне вызвала и от вовлеченности в её цели. И все же, когда раздался звонок, сообщивший, что я должна быть готова к семи утра назавтра, я попросила дать мне немного времени подумать. Я не могла принять решение. Вид материальных и человеческих опустошений от гениальной израильской стратегии осуществления резолюции ООН номер 1559 (резолюция, предусматривающая разоружение неправительственных вооруженных формирований в Ливане – пер.), масштаб разрушений, 250 убитых, более 800 раненых и 400000 беженцев - призвали меня вспомнить о долге. Это был даже не патриотизм; это было желание оказать сопротивление Израилю.
Им не удастся заставить меня убежать. Это одна из самых часто повторяющихся ошибок израильской армии. Вот как мы смотрим на происходящее: ОНИ разрушили нашу страну, ОНИ воспользовались возможностью превратить её в пыль и предать её забвению, и если есть сомнения относительно мудрости действий Хизбаллы по захвату двух солдат, то нет никаких сомнений относительно существования всеобщей солидарности, воли противостоять высокомерному варварству Израиля. Некоторые люди видят бОльшее в этой войне – они видят момент, когда логика и ценности политики Мубараков и королей Абдалл арабского мира, т.е. пораженчество, прагматизм, коррумпированность и продажность - будут окончательно осмеяны и унижены.
Дороги в Дамаск небезопасны. Многие пути, ведущие в этот город, обстреливаются ежедневно. Водители умеют «рассчитывать риски», я в этом уверена, но до конца уверенным быть все равно нельзя. С каждым днем исход становится все опаснее. Я решила остаться, не знаю, когда будет новая возможность уехать. Первый контингент британцев эвакуировали сегодня вечером. Есть 2 корабля, но эвакуация продлится 3 дня. То же самое и с французами и американцами – их вывоз займет 2 дня. Пока шла эвакуация, было относительно тихо. Желанное затишье. Возобновилась кое-какая жизнь на улицах, даже в районе побережья.
Беженцы с юга, выгнанные из своих домов и нашедшие убежище в школах в Тамра, выходили подышать свежим воздухом. Возможность прервать заключение в тесных зданиях школ и других импровизированных убежищ. Представьте ужас, уныние, унылый ужас: мы живем одолженное время и единственная причина того, что нам позволено не быть под угрозой жизни – это эвакуация граждан стран большой восьмерки в безопасные места. В этом относительном спокойствии предчувствие неотвратимого рока становится почти осязаемым; время, пространство, свет и движение поглощаются зловещим безмолвием. Оно становится прозрачным и пропитывает воздух. Это безмолвие замедляет ход времени и приводит в оцепенение восприятие материальных вещей. Объекты кажутся одновременно знакомыми и незнакомыми. Они знакомы потому, что были здесь вчера, позавчера и все время. Они незнакомы потому, что кажутся принадлежащими к иному времени, к иной жизни.
Ведь была другая жизнь, жизнь, кажущаяся сейчас такой чужой и далекой. Другое утро, другой день, другой закат. Возник другой Бейрут. Бейрут военного времени. Ливан военного времени. Утра и дни военного времени. Осадный Бейрут, осадное утро, осадный закат. Все остальные в этом мире собираются прожить этот день так, как они его запланировали или так, как его запланировали для них. Вершители судеб этого мира, новорожденный средний класс развивающегося мира, 11 миллионов работающих детей в Индии, добрые и злые. Мы находимся в иной географии времени и места, мы осажденные, мы заложники. На этот раз нет шанса для «стокгольмского синдрома». Каждое наше движение контролируется: каждый автомобиль, везущий еду, топливо или лекарства – просматривается, каждые телефонный звонок – прослушивается, каждый электронный мэйл – прочитывается, каждая мечта – спутывается, каждое желание – разбивается. Израиль имеет право разбомбить нас в порошок. Обстрелы не прекратились временно – не поймите меня превратно. Они стали менее всеохватными, оставляя определенные «белые пространства» между нами.
Эти «осадные записки» получили несколько откликов со стороны израильтян. Я должна сказать, что бОльшая их часть вызывает раздражение. Во первых, они всегда начинают с того, что говорят, что я умная, и я не знаю, что собственно высказывающие подобные похвалы хотят от тебя и от этого мира. Во вторых, они систематически путают несогласие и критическое отношение к режимам в арабских странах с некоторым видом выражения симпатии в отношении Израиля. Другими словами, здесь, ошибочно, возникает тождество между отношением к Израилю как к враждебной стране и приверженностью к радикальному исламскому фундаментализму или крайнему национализму. Как будто быть демократом, эгалитаристом и феминистом означает, что нельзя критически относиться к Израилю и рассматривать эту страну как врага, от которого не исходило ничего, кроме войны, насилия, разрухи, нищеты, бандитизма и узурпации. И они (израильтяне) так размягчаются от моей амбивалентной позиции по отношению к этой войне, что начинают рекомендовать нам вести больше разговоров друг с другом. Естественно, они всерьёз думают, что я прилагаю неимоверные усилия для того, чтобы найти этих самых израильских собеседников. Это есть крайняя форма «Хабермасо-мании» (от фамилии немецкого философа Юргена Хабермаса – прим. ред.), когда полагают, что глубокие конфликты можно «выговорить» - вершина высокомерия.
Опыт мирного процесса учит: абсолютно ясно, что израильтяне не могут, не могут, не могут воспринимать палестинцев как людей, чья человеческая ценность равна их собственной. Это основной момент. И покуда этот основной момент не изменится, нет ничего такого, что член общества, строящего стены, чтобы изолировать себя от мира, а мир от себя, мог бы сказать мне. Баста. Один из моих импровизированных израильских комментаторов, пришедший в отчаяние от моей искренности и позиции vis-à-vis Израиля, посвятил немало времени и места тому, чтобы объяснить мне, что Хизбалла должна быть уничтожена, потому что если она победит, то уничтожит Израиль и меня, из-за моих взглядов и стиля жизни. Эта точка зрения, наряду с другими, распространенными в западных СМИ (особенно в американских) на Хизбаллу, отдает невежеством. Это непроходимое невежество. Самая большая ошибка, которую делают израильские стратеги, основывается на предположении, что Хизбалла:
а) Не является легитимным политическим образованием в Ливане.
б) Её основу составляют экстремисты.
в) Её «устранение» оставит конструкцию ливанского общества невредимой.
На самом деле, подталкивание ливанского народа к «восстанию» против Хизбаллы станет наихудшим сценарием для всех региональных «партий», потому что страна превратится в джунгли насилия и убийств, каким стал сегодня Ирак. Так как я являюсь убежденным демократом, я никогда не была поклонницей Хизбаллы, но я не ставлю под вопрос её легитимность как политического игрока на ливанской сцене, и я считаю её продуктом современной истории Ливана, также как и остальные партии. Если оценивать ситуацию в вульгарных сектарианских понятиях, то когда дело доходит до выражения интересов своих избирателей, никто из других политических партий не делает и не делал это лучше, чем Хизбалла. Будет ужасной ошибкой считать Хизбаллу ещё одной радикальной исламистской террористической организацией, по крайней мере в идеологических терминах американской интеллигенции. (Есть что-то в этом упрямом непонимании, которое выдает намерение США видеть нарастание и эскалацию кризиса. Если американцы лучше себя чувствуют, будучи заблуждающимися идиотами, то израильтяне-то должны разбираться получше. Если израильская интеллигенция желает играть вслепую, как американцы, единственным результатом будет иракский сценарий, хотя я должна оговориться, что Ливан – это не Ирак и ливанцы не хотят быть как иракцы втянутыми в ужас сектантской войны. Мы уже пробовали это раньше и убедились, что это не работает, и мы устали воевать друг против друга).
Хизбалла является зрелой политической организацией (созревшей органически в процессе эволюции ливанской политики) с исламистской идеологией, которая очень быстро научилась уживаться с другими политическими игроками страны, как и с другими сектами. Если политика в Ливане ранее представляла собой выражение краткосрочных и мелких сектанских интересов, то живой политический опыт послевоенного Ливана стал иным. Сектантскую сегрегацию стало очень трудно претворять в жизнь в процессе ежедневных социальных контактов – в ведении бизнеса, трудоустройстве и других направлениях общественной жизни. И этот капитал мы все несем с собой, есть исключительные моменты, когда страна объединяется спонтанно и по своей воле (как во время израильских агрессий 1993 и 1996 годов), но есть и другие, более мелкие моменты, обозначающие послевоенный опыт, которые может припомнить каждый ливанец, когда сектарианские предрассудки оказывались утерявшими всякое значение. Когда бывший премье-министр Рафик Харири был убит, страна казалась разделенной на два лагеря; тем не менее существовал консензус, что мы не начнем убивать друг друга и воевать друг с другом. Если Израиль планирует уничтожить Хизбаллу – он уничтожит Ливан. Хизбалла и её электорат не только ливанцы по восприятию всего, они также существенный, ключевой элемент современного Ливана. Более того, специфика резолюции 1559 может иметь региональные последствия, но по сути своей она может найти решение только внутри ливанского согласия. Израиль НЕ МОЖЕТ взять на себя осуществление этой резолюции ООН. И вообще – это конечно зловещая глупость, полагать, будто бы Израиль может претворять в жизнь какие-либо резолюции ООН, учитывая его собственный чудовищный список нарушений решений ООН, не выдерживающий никакой критики. Хизбалла – это не Аль-Каида. Израильская и американская пропаганда изображают её такой, и это является провалом общественного мнения, трагедия лежит в том согласии, которое возникло вокруг горящего Ливана. Хизбалла включает в себя несколько политических идеологий, групп и движений. Во первых, они не самоубийцы. Во вторых – они не антиисторичны. В третьих – они являются полноправным политическим агентом, находящимся в самом центре динамического политического процесса. Идеология Хизбаллы не есть фатализм. Она также представляет интересы своих избирателей, как и является неотъемлемой частью живой ткани региональной политики.
Оригинал текста опубликован по адресу: http://www.juancole.com/2006/07/letter-from-rasha-in-beirut-and.html
Сокращенный перевод Ильи Иоффе
При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна