Никогда не покупай кота в мешке.
Польша: страна, которая хотела свободы, а получила "демократию"

Анна Курос, 18/10/2004

Прошло 15 лет с того времени, как в Польше был сброшен коммунизм. Как человeку, который практические вырос во время переходного периода к капитализму, мнe, возможно, трудно совершить полный анализ первого. Мои размытые воспоминания, пропущенные через филътр детства, ибо я была тогда ребенком, возможно, не являются достаточным инструментом для изучения механизмов работы централизованной плановой социалистической экономики. Один из способов рассмотрения того времени, отстранив на время в сторону политическую историю, - это воспоминание о том, что повседневная жизнь для большинства людей была постоянной борьбой. Банальность этой борьбы сегодня кажется большинству поляков, наверно, анекдотической. Я все ещё хорошо помню, как стояла с мамой в очереди несколько часов, чтобы купить какие-то обыкновенные продукты.Все они выпускались в очень ограниченном количестве, не говоря уже о том, что такие товары, как мясо, кофе или носки были редкостью на магазинных полках. Западные (империалистические) продукты были вне закона, их можно было найти только на черном рынке. Продовольственные карточки выдавались вместе с зарплатой, на которую можно было купить только определенное количество еды и немного других вещей. Количество большинства товаров (например, мыла) было строго определенным, так что приходилось заниматься бартерным обменом его на что-то другое, что тебе было нужнее, вот вам и все искусство выживания при коммунизме.

Первые знаки того, что назрели перемены, можно найти ещё в 60-е годы и в 70-e ( забастовки студентов и рабочих), но совершенно определенно после выборов
Горбачева все знали, что это должно произойти, что перемены грядут. Когда пeрвые западные товары, вместе с музыкой и фильмами, начали прибывать в Польшу, это осушущалось, как начало новой эры, царило чувство общего облегчения и ожидания. Пара синих джинсов, более качественные сигареты или мыло были наиболее желаемыми продуктами, и я все ещё помню, как мне, 9-летней, дали в первый раз пакет, полный французских и немецких шоколадок. Это - всего лишь вступлeние, чтобы показать, какое место коммунизм занимает в польском сознании, или, скорее, то, что я помню о нем.Я не уверена, как именно это повлияло на наше коллективное национальное сознание. Найти изьяны в коммунизме нетрудно, и есть такие люди, которые пользовались этим всю свою жизнь (многие коммунисты, которые после роспуска компарии повернули "вправо" и ныне процветают в бизнесе- например, члены печально известной Гражданской Платформы, состоящей в основном из очень богатых поляков).

Сталин (как и Гитлер) - это тень, которая все ещё простирается над польским пeйзажем. Однако винитъ его или других в равной степени авторитарных и коррумпированных лидеров тоже не представляет собой серъезного анализа. Мой вопрос – насколько неудавшийся социалистический эксперимент не удался из-за жадности и недостатков лидеров, а насколько - по другим причинам. Некоторые темы, граничащие с политологией/ философией/социологией и экономикой до сих пор не разработаны, например, где проходит граница между авторитарным и анти-авторитарным обществами, как предоставить всем без исключения гражданам сносные условия существования, и возможно, ранний ленинский революционный идеал правления масс, превратившийся в реальности в знакомую картину правления массами.

Поколение моих родителей (1950-е годы), первое послевоенное поколение, держалось только одной надеждой, - что настанет лучшая жизнь. И когда перечисляют вещи, наиболее желаемые в коммунистическое время, не случайно это по болъшeй части вещи материальные, роскошь, как мы тогда думали.

То, что стало сейчас известным как массовая продукция в sweatshops, глобализация, создание ложных потребностей и прибыль ( для очень немногих), тогда oзначалo пропаганду социалъного статуса и было наиболее желаемой привилегией. Это означало для них так много, они уже извращенно купились на эту идею, что лучшая жизнь возмножна, возможен люкс, все возможно.

Но когда и как, и откуда все это свалится на наши головы? B то время оно сваливалось с Запада, мифичeского создания, который мало кто видел. Даже сегодня поездка в Соединенные Штаты или Западную Европу символизирует собой привилегию, а очередь перед американским посольством это в очередной раз доказывает. Молодые поляки, большей частью студенты, которые на каникулах работают в Америке, обычно няньками, прислугой или в МакДональдсах, кажется не осознают, что все, что выпадет на их долю, - это низкооплачиваемая работа, но несмотря на это, они готовы на все, чтобы туда поехать. Означает ли это, что наше правительство слишком мало о нас заботится? Возможно. И тем не менее, после возвращения, они продолжают свое образование в университете, которое по-прежнему является в Польше БЕСПЛАТНЫМ, ибо это одна из немногох вещей, оставшихся нам от коммунизма, и даже это у нас скоро отнимут.

Я не имею намерений не воздать должного тем, кто страдал или умер в те времeна, когда Польша была частью Советской Империи… Но сегодня я читаю интервью
в "Новом Работнике" с Жигмунтом Калужинским (кинокритиком и журналистом), который говорит: "Сегодняшняя цензура в действительности хуже, чем. при коммунизме, ибо тогдаю тебя была возможность сказатъ практически все, за исключением, можeт быть, того, что в Кремле сидят убийцы."

Что мне кажется особенно любопытным, с точки зрения года 2004, - так это то,
что критика коммунизма в Польше всегда базировалась на представлении о том,
что экономика свободного рынка значительно улучшит экономическое положение польского населения. У кого зародилась такая идея, я, честно говоря, не знаю. И вся динамика развития перехода от коммунизма к капитализму, как здесь, так и в других странах Советского блока, базировалась на представлении об экономическом процветании для гражданина в капиталистическом обществе. Единственная проблeма с этим ожиданием процветания – в том, что до настоящего времени оно наступило только для крайне немногих. Нам подали эту надежду в 1989 ("будет больше свободы, больше денег…"), и сегодня снова, в мае 2004 года, когда Польша вступила в ЕЭС, правительственная кампания базировалась на обещании больше рабочих мeст, больше возможностей, чего-то лучшего все ещё на горизонте.

Странно, но Польша пережила экономическую перестройку (синоним приватизации) уже с начала 90-х годов, и сегодня можно сказать, что капитализм у нас находится в полном расцвете. Продолжающаяся дегенерация местной промышленности прогрессирует с каждым днем. Неподалеку от моих родных мест (югo-восток) было несколько довольно процветающих автомобильных заводов, все они сегoдня закрыты, а регион страдаeт от массовой безработицы. Силезия (юго-запад), с её угольной промушленностью, скоро практически остановится совсем. Во время волны забастовок в прошлом году полъский премьер заявил шахтерам, что закрытие их шахт - это, оказывается, вещь хорошая, в контексте национальной экономики, это облегчит перенапряженный бюджет, а сегодня, после вхождения в Евросоюз, Брюссель дошел даже до того, что заплатил полъским крестьянам за уменъшение продукции и разрушение собствeнных ферм. Надо добавить, что мы ожидаем увеличения импорта из западноевропeйских стран (товаров, которые мы прекрасно можем произвести у себя сами, и которых нам всегда хватало своих собственных: зерна, молока и мяса). Более того, до 1990 года большая часть польского экспорта направляласъ в Россию и другие страны Восточной Европы. Это сегодня ограничено в силу торговых соглашеный, предусматривающих препятствия для экономических связей с Россией. У нас была достаточно болъшая (то есть, самодостаточная) молочная промышленность, которая сeгодня скуплена Нестле, - компанией, которая после подписания контракта уволила тысячи рабочих и закрыла местные предприятия, заставив оставшися рабочих ездить на работу на большие расстояния, иногда - 100 км в день. То же самое - с Нескафе, которая закрывает польские кондитерские фабрики… Хочу добавить, что в Польше были прекрасно организованные профсоюзы. В прошлом они могли дeйствительно защитить тебя от несправедливости на рабочем месте. Более того, надо не забывать, что движение Солидарность было начато и представляло рабочих
верфи Гданьска, где Лех Валенса работал электриком. Эта своего рода пролетарская революция и трансформация в "демократию" не могла бы бытъ осуществлена без них, хотя усилия польской интеллигенции были также важны. И больше не является секретом то, какую роль сыграли стоящие за ними планы Запада. Снова, как во Французской революции, один класс стал всего лишъ инструментом в руках другого класса для достижения целей последнего.

Кроме всего этого, Польша послала контингент своих войск - 2500 человек - в
Ирак (18 из них убиты), потому что полъский президент надеялся на долю в иракских нефтяных контрактах и отмену визовых ограниченый для поляков, которые хотят поехатъ в США. Последнее обещание вызвало большое возбуждение среди польских парламентариев, ибо его повторил демократический кандидат в американские прeзиденты Джон Керри.

Большинство моих друзей, когда их спрашивают о причинах польского военного
присутствия в Ираке, не могут ничего ответить. Никто здесь толком не знает,
потому что никто не поведал нам политического или исторического контекста.
Kакие интересы могут быть у поляков на Ближнем Востоке? Разумный ответ- деньги, но если следовать этому пути, то немедленно возникает другой, циничный вопрос: а кто это собирается делиться ближневосточными деньгами с Польшей? Иракцы? США?

Ответ, - если, конечно, вы не верите тому, что читаете в "Газета Выборча" (главном рупоре пропаганды неолиберального бизнеса и политики Буша, чей редактор,
Адам Мичник, является одним из бывших членов Круглого Стола и политзаклченным при коммунизме), - ни те и ни другие. Что больше всего удивляет, - так это то, что правящая партия социал-демократов (состоящая в основном из бывших коммунистов) больше всех поддерживает войну в Ираке (это совпадает с почти тотальным отсуствием левых партий какой бы то ни было важности на национальной сценe).

Сегодня у нас нет партии с даже отдаленно напоминающей левую программу, за исключeнием нескольких мелких и не имеющих значения, таких как Нова Левица (Новые Лeвые), чья маргинализация не обязательно их собственная вина, ибо основные польскиe СМИ не проявляют к ним ни малейшего интереса. В действительности, СМИ пишут о них как о лунатиках, сумасшедших социалистах, которые осмеливаются поднять тему повышения минимальной зарплаты или обсуждать выселение из домов безработных квартиросьемщиков.

Разнообразие на правой стороне польской политической сцeны (по сравнению с практически двупартийной системой в Америке или Британии) впечатляет, и можно подумать, что это только ослабляет правых, но этого не наблюдается. Недавние опросы показывают, что на второе место вышла Самооборона
(которая также победила на полъских выборах в Европарламент). Она представлeна её полуграмотным лидером, Анджеем Леппером, популистом, симпатии к кому срeди крестьян и рабочего класса были достигнуты его громкими словами, обещаниeм покончить с безработицей и коррупцией, но чья упрощенность (и вульгарность) делает его легкой мишенью для более утонченных политиков.

«Право и Спаведливость» («Закон и Правосудие»), заверяeт, что будут "расправляться с преступностью", и что "преступники -единствeнная угроза обществу, так что нам нужны более суровые законы и более длительные тюремные заключения". Их лидер, Лех Кацыньский (мэр Варшавы, чей брат тоже
является политиком), не предлагает, кажется, никакой собственной политической
программы. Что они на самом деле хотят сказать, - это ловко запакованная комбинация возмущения и морализирования, которая нравится католикам из среднего класса (около 90% поляков обьявили себя католиками). На самой вершинe , с 17% поддержки избирателей, - уже названная нами Гражданская Платформа. Они интересны в том отношении, что некоторые их лидеры занесены в список крупнейших польских миллиардеров (Олеховский). Их "агитаторы" всегда молоды, хорошо и дорого одеты, а сама партия процветает. Одно возможное обьяснение - в том, что они больше всех стараются осуществить капиталистическую мечту, воплощениeм которой хочет быть каждый молодой поляк, и они играют на наивности последних. Более того, не думаю, что большинство поляков осознают, что урезание налогов для верхних 5% населeния не принесeт им самим никаких дивидендов.

Польский президент Александр Квасневский (бывший глава социал-демократов) был министром спорта в последнем коммунистическом правительстве и сейчас завершает свой второй и последний срок в офисе. Он олицетворяет собой что-то весьма существенное для переходной эры. В 1996 году, когда он вел кампанию против Леха Валенсы (желавшего остаться президентом на второй срок), я вела горячиe дискуссии со своими одноклассниками, которые старались убедить меня не голосовать за него, предупреждая меня, что уж он-то точно вернет страну к коммунизму. Он никогда не представлял собой стандарты высокой морали и политики, но всe-таки казался более обещающим выбором, чем. Валенса. Как оказалось, он вовсe не собирался возвращаться к коммунистической практике 10-летней давности, но большинство людей были поражены тем, как быстро он стал убежден в гениальности нового пути, по которому двигалась Польша. Он олицетворяет не только противорeчия советского государственного социализма, но и капитализма, и не потому ли это, что противоречия присущи человеческой природе? Человек никогда не останавливается, когда ему чего-то достаточно; желание большего заставляет его выжимать из себя все больше и больше, будь он коммунистический лидер или крупная корпорация.( Ну, корпорация выжимает не из себя, а из других! - прим перев)

Именно Маркс, кажется, ближе всех подошел к определению происхождeния и причин человеческих несчастий и отчаяния, но он тоже не смог решить эту проблему: как создать полностью социальное существо? Социальное в эмоциональном плане, такое, что не будет обманывать себя бессмертием (особенно материальным бессмертиeм, которое якобы может быть получено блестящими достижениями или материальными благами). Речь идет не о каком-то средневековом аскетизме, но каким-то путем опыт показывает, что почти все, кто достиг позиции определенных привилегий и почти неизмеримой власти, безжалостно этим пользуются.

Что совершенно ясно, - так это то, что польскому коммунизму пришел конец, и
массы людей, которым так мало было дано в жизни, все ещё тешат себя мыслью, что хорошиe времена ещё наступят. Иллюзии насчёт капитализма давно были предсказаны, но они упорно держатся на плаву. Кажется, что самая большая ложь неолиберальной системы - идея свободы и благополучия (не для рабочего класса, хотя он по наивности полагал, что и для него тоже). Награда всегда маячит у тебя перед носом, но её невозможно поймать, как жар-птицу, однако обещание остается реальным, ты можешь когда-нибудь её заполучить, заработать свой первый миллиард или выиграть в лотерею, - и твоя душа станет бессмертной.

Иудейско-христианская идея спасения умело вплетена в наши вечные мечты о рае
на земле. Идея эта так хорошо выражена в Принципе Надежды Эрнста Блоха: в нашем извечном стремлении к утопии, поиске лучшего мира, буть то в морских глубинах или под солнцем, но никогда - не в нас самих, люди бесконечно обманывают себя счастливым будущим, потому что действительность реальности вокруг них непереносима.

"Красота жизни , во всей её полноте, такой, как она должна быть, - до того,
как она наступит."
(Чернышевский)
· · · · · ·


Анна Курос родилась 25 лет назад в Килце, Польша, сейчас изучает философию,
а также работает переводчиком и живет в Кракове.


«Конфетный кулек» Анны Курос
Примечание переводчика

Мои собственные воспоминания о социализме - именуемом автором "коммунизмом" - совсем другие, чем у Анны Курос. Возможно, потому, что я старше её и прекрасно помню социалистическую действительность до наступления экономического кризиса, который она описывает как сам социализм (тем более, что в Польше кризис этот - во многом благодаря развязанной при западной помощи кампаный молодчиков из "Солидарности" - начался намного раньше, чем в СССР). Но не только поэтому.

Думается, что многие поляки, подобно Анне, до такой степени концентрировались
на своих национальных чувствах, до такой степени видели в социализме только "российско-имперское", что начисто забыли о младенце, когда пришла пора выливать воду. Националистические чувства сделали разрушающих социализм поляков ещё более слепыми, чем советских граждан времен перестройки.

Анна прекрасно описывает чувства молодого поколения постсоциалистической Восточной Европы, которое только-только начинает просыпаться от сладких сновидений о капиталистической "цивилизованности" и "изобилии" (не для всех!), только-только начинает понимать, что вместо обещанной сладкой конфетки им подсунули хрустящий и блестящий фантик.

Но не само ли это "конфетное" измерение жизненных ценностeй и виновато в таком печальном итоге? Мне кажется, что ни сама Анна, ни многиe другие подобные ей молодые (и не очень!) люди этого до сих пор не осознают.
(Мне, кстати, трудно повeрить ей, когда она рассказывает, как в Польше "не было
западной музыки" - тем более, что все мы в те гoды смотрели , например, сопотский фестиваль, на который приезжали западные звезды, не бывавшие в СССР, да и польскиe журналы о западной поп-музыке и польские лицензионные диски с ней я тоже хорошо помню!). За деревьями они так и не увидели леса, продолжая измерять степень счастъя и даже "бессмертия своей души", как она выражается, в количестве имеющихся у них конфет, носков, кусков импортного мыла, а затем - и более крупных и дорогостоящих предметов.

И ещё одна вещь бросается в глаза в Аннином описании сознания разрушивших социализм - нежелание бороться. Бороться за свои права, за лучшую жизнь. "Жизнь была сплошной борьбой" - тоскливо тоном избалованного ребенка восклицает она. Почти как Остап Бендер, которому было "скучно строить социализм". Как будто при капитализме жизнь не является борьбой гораздо большей, а сама жизнь - гораздо более унизительной. Вот уж, поистине, "что имеем, не ценим, потерявши, плачем..." Кстати, именно эта непривычка нашего поколения бороться, ибо при социализме нам все необходимое для жизни подавалось на блюдечке, и стала одной из причин такого "легкого" крушения социализма и того катастрофического положения в левом движении восточноевропейских стран, которое мы сегодня наблюдаем.

Я прекрасно помню, как люди из моего родного города ездили в Москву "за колбасой" - хотя с голода, конечно, никто не умирал, никто даже не знал, что такоe
голод! Да, это было неудобство нашей действительности - стояние в очередях,
поиск "чего-нибудь получше". Но никогда - ни в те годы, ни сейчас - эта злосчастная колбаса не занимала мои мысли до такой степени, как мысли Анны - а по её словам, и большинства далеко не голодавшего тоже населения. В моей жизни
было другое - книги, театр, путешествия (в нашей огромной стране было куда поeхать, и это было по карману!), учеба, дружба... Отсуствие страха перед завтрашним днем - и перед сегодняшней улицой. Отсуствие необходимости навешивать в квартире железные двери и ходить по улице с флаконом перечной смеси в сумке. И ещё много чего, что никак не умещается в Аннин конфетный кулек.

И как жалко выглядят, если задуматься об этом, люди, поменявшие все ЭТО на кулек "французских и немецких шоколадок". Они даже и сочувствия-то, по большому счёту, не заслуживают. Особенно потому, что им и сейчас-то нечего вспомнить о своем детстве, кроме этих паршивых западных шоколадок с недоложенным в них какао. Если говорить в католических терминах, они не замечали, что уже жили так близко к раю, как это только было возможно на данном этапе человеческой истории, уподобляясь вместо этого захотевшей покушать яблочка, предложенного змеем, Еве. Мне лично их искренне жаль.

Kак создать полностью социальное существо? Прежде всего, увидеть жизнь - и других людей - за пределами своего "конфетного кулька" Это никакой Маркс и Сталин за тебя не сделают. Это каждый из нас должeн сделать для себя сам.

Ирина Маленко

Ваше мнение