19 октября 2004

(отрывки)

К концу 80-х контрреволюция затопила Восточную Европу и Михаил Горбачев был занят демонтажом опорных колонн советского социализма. Наивно, слепо, тупо некоторые ожидали, что это разрушение приведет их к процветающему потребительскому обществу, в котором советские люди, с банковскими счетами, переполненными огромными зарплатами от новой работы, полученной в результате процветающей рыночной экономики, заполнят нарядные, шикарные торговые центры, дабы очистить полки, ломящиеся от товаров. Другие воображали себе новую эру расцвета демократии и расширения гражданских свобод, сочетающихся с общественной собственностью на основные средства производства, хотя такая модель явно имела больше общего с чистой фантазией, чем с суровой реальностью.

Разумеется, ничто из этих великих обещаний контрреволюции не было исполнено. Хотя в то время конец социализма в Восточной Европе и СССР объявлялся, и не в последнюю очередь - левыми интеллектуалами США - великой победой человечества, более чем десятилетие спустя ясно, что особенно праздновать нечего. Разрушение социализма было, говоря коротко, катастрофой, грандиозным жульничеством, которое не просто не выполнило ничего из обещанного, но и нанесло непоправимый ущерб, и не только в бывших соцстранах, но и на Западе. Бесчисленные миллионы людей впали в нищету, империализм получил свободу рук, и зарплаты западных рабочих оказались под угрозой усилившейся конкуренции за рабочие места в результате наплыва безработных из бывших соцстран, где не работать недавно считалось неприличным. Несчетные голоса из России, Румынии, Восточной Германии и отовсюду оплакивают то, что было украдено у них - и у всего человечества: мы жили лучше при социализме, у нас была работа, у нас была уверенность. И угроза перевода производства в Восточную Европу - с низкой зарплатой и высокой безработицей - вынуждает западных рабочих соглашаться на более длинный рабочий день, более низкую оплату труда и урезание пенсий и пособий. Сейчас они ведут безнадежные арьегардные бои, где победы можно посчитать по пальцам, а поражений не счесть. Им тоже раньше жилось лучше.

Но это - только часть картины. Для других - инвесторов и корпораций , получивших новые рынки и возможности извлекать прибыли и пожинать плоды низких цен на рабсилу, свержение социализма и в самом деле - повод для празднования. Точно так же довольны феодальные и капиталистические недобитки довоенных времен, чьи поместья и заводы вернулись к ним. Но они составляют меньшинство. Почему остальные должны праздновать свое ограбление?

Растущая конкуренция уже заставила рабочих Даймлер Крайслер, Томас Кук и других работать дольше, и в некоторых случаях - за меньшую плату, только бы удержать рабочие места от перевода в Чехию, Словакию и другие бывшие соцстраны, которые, при красных не имели безработицы. Больше рабсилы за меньшую плату - приятный результат для корпоративного класса, и оказался как раз таким же, как и при власти фашистов в Германии и Италии, когда те выполняли волю капиталистов в 30-е годы. Конечно, способы были другие, но антикоммунизм Муссолини и Гитлера в руках их современных наследников оказался так же полезен для тех же реакционных целей. Никто из отданных на милость наемного труда - включая рабочих США - должен радоваться концу коммунизма.

Может быть, некоторые из нас не поняли, что их ограбили. И может, некотрых и впрямь не ограбили. Например, радикальный американский историк Ховард Зинн (анархист -пер.), который, вместе с другими видными левыми интеллектуалами, приветствовал свержение коммунизма с восторгом. (1) Я не меньше других восхищался его книгами, статьями и деятельностью активиста, хотя и привык воспринимать его ярый антикоммунизм как обычный для левых интеллектуалов США. Не удивительно, что в месте, столь враждебном коммунистической идее, выпячивание своего антикоммунизма было средством привлечь внимание и обезопасить свои репутации среди более широкой ( и яростно антикоммунистической) публики.

Но возможна и другая причина антикоммунизма тех, чьи политические взгляды подвергали их упрекам в недостаточной ненависти к коммунизму ( а значит в том, что у них есть рога). Диссиденты в своем обществе, они естественно отождествляли себя с диссидентами в других местах - и прокапиталистическая, и антисоциалистическая пропаганда Запада, разумеется, объявляла диссидентов в соцстранах героями, особенно тех, кто был в тюрьме, лишен возможности высказаться и вообще угнетен государством. Для таких людей нарушение гражданских свобод где бы то ни было были особенно заметны потому, что подобная участь была бы крайне чувствительна для них самих. По сравнению с этим, достижения красных в предоставлении скромного достатка и экономической безопасности для всех, хотя и признавались чисто теоретически своего рода положительным явлением, гораздо меньше занимали тех, кто имел постоянный доход, уважение окружающих и достаточно читателей и слушателей на лекциях. Им не приходилось рыться в мусорных кучах в поисках угольных отбросов, чтобы хоть как-то выжить. Некоторым приходится.

Кэрол -14 лет и ее сестра Алина -12 лет каждый день тащатся к свалке, куда выбрасывают промышленные отходы нескольких предприятий, на окраине Светохловице в бывшей социалистической Польше. Там, вместе с отцом они ищут металлолом и отходы угля, что угодно, чтобы выручить несколько долларов на еду. "При коммунизме жилось лучше", говорит сорокадевятилетний отец Кэрол, повторяя то, что звучит снова и снова, и не только в Польше, но и по всем бывшим соцстранам Восточной Европы и бывшего СССР. "Я работал на одном предприятии 25 лет и теперь я не могу найти работу - какую угодно работу. Они хотят только молодых и высококвалифицированных работников" (2). Как пишет Густав Молнэр - политический аналитик института Ласло Телеки - "реальность такова, что когда приходят иностранные фирмы, они нанимают только тех, кто моложе 30. Значит, половина населения - вне игры." (3) Это может быть полезно для главы "приход" в конторских книгах ТНК - и свержение социализма может быть приятным мыслительным результатом для сытых, хорошо устроившихся бостонских интеллектуалов - но вряд ли это подходит тем полякам, которые должны копаться в горах отходов или подохнуть. При социализме "для каждого всегда была работа."(4). И жилье, бесплатное образование, здравоохранение. Так почему же Ховард Зинн так счастлив падением коммунизма?

Некоторым, правда, повезло больше. Вацлав Гавел, чешский драматург ставший президентом -выходец из видной и яро антисоциалистической пражской семьи. Отец его был богатый владелец недвижимости, приложивший руку к немалому количеству пражских построек. Одной из них был Дворец Люцерна - "центр развлечений с магазинами, театрами, кинотеатрами, ночными клубами, ресторанами и танцевальными залами." Это место стало популярным среди нуворишей, включая молодого Гавела, который, воспитанный в роскоши, привыкший к машине с личным шофером, "провел юные годы на мраморных полах Люцерны". И тут произошла трагедия - то есть, с точки зрения Гавела. Красные экспроприировали Люцерну и другую недвижимость. Эти здания служили благу общества, вместо того, чтобы снабжать молодого Гавела добавочными слугами. Сорок лет спустя Гавел-президент - ныне прославляемый по всей Европе как борец за свободу мысли - руководил массовым возвращением национализированной собственности, включая Люцерну и прочие семейные ценности. В качестве бизнеса антикоммунизм Гавела оказался весьма прибыльным. Так защитник ли он свободы мысли, или балованный наследник богачей, со шкурными интересами в свержении социализма?

1. Howard Zinn, “Beyond the Soviet Union,” Znet Commentary, September 2, 1999.

2. “Left behind by the luxury train,” The Globe and Mail, March 29, 2000.

3. “Support dwindling in Czech Republic, Hungary, Poland,” The Chicago Tribune, May 27, 2001.

4. Ibid.

Перевод Аллы Никоновой

При использовании этого материала ссылка на Лефт.ру обязательна