| Который ноябрь по-настоящему,
07.11.2003, если быть точнее. Хряпнут по чарке мужики, завоняет в своих газетенках
интеллигенция, выйдут на серые улицы упрямые нацболы и анпилы, ностальгически
задумается в офисе посткомсомольский буржуй, отколупывая от стенки евроремонт,
семипудовые тети устроят сеанс борьбы сумо в пригородном автобусе, вывозя
последнюю летнюю утварь со скорбных дач своих в халявный выходной. Безнадежно
просравшая завоевания Октября, массивная и слабосильная народечь будет натужно
иронизировать и прыскать в кулак при упоминании о Великой Красной Дате. Смейся,
паяц, над разбитой судьбою…
Соотечественники! На кого вы похожи, соотечественники?
Мы идем на гавно… мы идем на гавно… мы идем на гавно… —
Владимир Владимирович, переверните страницу! — Мы идем нога
в ногу с передовыми демократическими странами.
«Восемьдесят лет тирании! Архипелаг ГУЛАГ!» — заверещит ископаемый либерал,
выживший из ума фанат Булата Окуджавы, некогда режиссер фильмов о красноармейцах,
заслуженный мастер спорта по держанию кукиша в кармане. А ты когда-нибудь
получал демократизатором по горбу, придурок? Как бы ты назвал нынешюю эпоху,
если бы тебе заплатил кто-нибудь другой?
«Ошибочный вектор развития…» — грузно засопит, утирая пот со лба, вчерашний
капээсэсовец, многолетний сотрудник журнала «Коммунист». О том, что нынешний
вектор развития устремлен прямо ему в задницу, он скромно и толерантно промолчит.
«Не все было так плохо и в Советском Союзе…» — привычно ужаснувшись собственной
смелости, промолвит член прогрессивно-реакционной партии, озираясь по сторонам. —
«В семидесятом году мы с женой купили холодильник…» Старайтесь, в дветысячидесятом
купите домашний кинотеатр.
«Жиды во главе с Ульяновым-Бланком умучили Государя Императора, но русский
Сталин с ними покончил и сам захотел короноваться на светлейший престол,
однако обрезания делать не захотел, тогда они умучили и его, накормив отравленной
мацой. Жида Хрущмана умучил жид Брежман, жида Брежмана умучил жид Горбман,
а жида Горбмана — полукровка Эльцин…» — горячечно затараторит писатель-деревенщик,
дергая вас за рукав. Лечиться, лечиться и лечиться.
«Это была неправильная революция», — тряся патлами, заявит шизоидный левак
с несчастным Геварой на майке, — «И вообще это не была революция. Это был
госкапитализм». Профессор, снимите очки-велосипед… Или утрите с губ молоко.
«Жили небось без жевачек», — крепко сжав морщинистый кулак, захрипит ветеран
труда, — «И неплохо жили! За Родину, за Сталина в бой шли, а не за энти ваши
презервативы!» Отстал, отец — ни Родины, ни Сталина, а презервативы жмут.
«Не знаю, касатик, ничего не знаю», — слабо махнет ручкой бабуля в платочке, —
«Што ты у меня, у старухи, спрашиваешь? Все одно помру скоро». Прости, голубка
дряхлая моя.
«Неактуально», — ухмыльнется рыжий, нечестный, наглый, — «Скоро мы уже все доворуем». Трудно сомневаться.
«Какой там октябрь, жрать неча», — заворчит сипло пролетар, наливая, однако,
по этому поводу стакан, — «Все они, блядь, одинаковы, мягко стелют, да жестко
спать». Как насчет стелить самому себе и вытирать самому себе попу самостоятельно?
Власть Советов отучила или кишка тонка?
«Чапаев — утонул, Ленин — гриб, Сталин — сорт конопли», — концептуально выскажется
благополучно-фуршетный нонконформист с проплешинами на лбу. Не есть ли сам
он в таком случае, к примеру, унитаз? Что такое унитаз во времена великой
русской трагедии?
«Ну, эта… Кароче, случилась там у них заварушка, у Ленина с его братвой…» —
почешет бобрик на бычьем затылке браток, — «Ладно, я полез, а ты на шухере
постоишь».
И тэ дэ, и тэ пэ… Соотечественники! А можно я не буду поздравлять вас с праздником?
|