… Жан – маленький, худенький, вечно босой и очень черный по сравнению с
жителями Кюрасао гаитянин, с которым я познакомилась в саду у дяди Фрэнка –
полицейского, хозяина собственной фирмы “секьюрити” и большого любителя
Соединенных Штатов ( в знак своей любви он всегда вывешивал перед домом на 4
июля американской флаг, а свою младшую дочку назвал Хиллари).

Жан работал у него садовником.

Вообще-то его звали вовсе не Жан, но его настоящего имени никто не знал.
Просто на Кюрасао многие называли так всех гаитян – по первому попавшемуся
французскому имени, которое они знали. В знак различных языков Кюрасао и
Гаити.

К гаитянам здесь oтносились свысока. Точно так же, как и к колумбийцам, и к
доминиканским женщинам, которые были здесь экономическими беженцами. Слово
“Доминикана” на Кюрасао вызывает у мужчин такую же двусмысленно-похотливую
улыбочку, как “русская” в Нидерландах или Германии… Хотя сами антильцы
являются точно такими же беженцами в Нидерландах, как гаитяне и
доминиканцы – на их острове. С той единственной разницей, что голландцы пока
не нашли ещё способа лишить их нидерландского гражданства, сохранив при этом
власть над их островами, - хотя , если судить по настроениям голландской
прессы, то все к этому и идет…

Мы подружились с Жаном, - возможно, потому, что я была единственной из всех
окружающих, кто не смотрел на него, как на безмолвную прислугу, а
действительно интересовался, чем он живет, его родным островом – первой
независимой страной западного полушария ( мы ещё в школе учили о восстании
Туссен-Лувертюра!). Жан немного говорил по-голландски, потому что до Антил
он жил и работал в Суринаме, где осталась его любимая девушка, тамошняя
китаянка… Она иногда присылала ему кассеты с записью своего голоса, на
которых она тоненько пела грустные, протяжные, непонятные мне песни, а Жан
слушал их (я давала ему тайком от дяди Фрэнка магнитофон) со слезами на
своих больших карих глазах…

Мы общались на смеси голландского и французского. Он рассказывал мне о том,
как любили они с друзьями ездить на лодке вокруг родного острова. Правда,
при этом они рисковали жизнями, потому что никто из них не умел плавать. Я
не понимала, как это можно жить на море и не уметь плавать, но, оказывается,
можно… Иногда я тайком (чтобы не увидели мои тогдашние родственники, которые
полагали, что незачем так баловать слуг!) делилась с ним самым вкусным
блюдом из местного китайского ресторана – “steak Spanish style”, при
воспоминании о котором у меня до сих пор текут слюнки.

Я хотела забрать его к нам домой, когда мы насовсем переедем на Кюрасао, -
потому что дядя Фрэнк обращался с ним далеко не лучшим образом.

Жан не знал, откуда я родом. Он был неграмотным. Я попыталась показать ему
свою страну на карте, но это ни о чем ему не говорило. Я попыталась
объяснить словами .

“Советский Союз. L'Union Sovietique. Sovjet Unie. Россия, Russie, Rusland?”
Он только застенчиво улыбался и пожимал плечами.

 Я совсем отчаялась- ну, как ему объяснить? 
“Коммунисты”, - сказала я. При этом слове он оживился. Он его знал.

“Коммунисты – это плохо. Ils sont tres mauvais,” – убежденно сказал Жан,
никогда не видевший нашей страны, даже не знавший, как она называется и где
она находится.

“Est-ce que tu veux dire que je suis mauvaise? – По-твоему, я плохая? “-
спросила я его напрямик.

“Нет, ты добрая. Ты хорошая. Таких, как ты, здесь больше нет. А вот
коммунисты – плохие, “ -повторил он.

“Ну так вот, Жан, я – коммунист. Задумайся над этим, пожалуйста!”

Он выглядел очень удивленным и обещал задуматься…

…И звучит, звичит в дискотеках ямайская песня “Bad men”:

“Fidel Castro can send bad men - you better run away!
Saddam Hussein can send bad men - you better run away!
Quaddafi can send bad men - you better run away!…”

А настоящие “bad men” тем временем давно уже там. Отравив с детства сознание
неграмотным Жанам, которым их же, этих "bad men", система не дала
возможности учиться и жить достойной человеческой жизнью, они прогуливаются
в своих шортиках, выставив неизменные толстые животы и наполняя воздух
своими гортанными квакающими голосами, по старым улочкам Пунды и Отробанды,
уверенные в том, что перед ними все должны приседать в реверансе, потому что
их карманы полны награбленными у Жанов и Иванов всего мира деньгами.
А тем временем над головами антильцев кружат их военные самолеты,
направляющиеся на расправу с такими же Жанами/ Хуанами в соседнюю Колумбию…

Они говорят, что самолеты –истребители эти размещены на Антилах для болрьбы
с “наркотрафиком”. А вы знаете, что с тех пор, как их здесь разместили,
ситуация с наркотиками на острове стала такой острой, что на этой неделе с
одного из рейсов Кюрасао – Амстердам сняли почти 150 пассажиров – по
подозрению, что они могут провозить наркотики в желудках?… Число
наркокурьеров, рискующих своими жизнями, провозя наркотики в животе (уже
были смертельные случаи!) – антильцы называют их “мула”- осел – растет не по
дням, а по часам. Так антильцы и латиноамериканцы пытаются экономически
выжить в этом “добром” и “демократическом” мире, где они лишены работы,
будущего, чувства собственного достоинства и во все большей степени – и
Родины..

С тех пор, как на антильской земле разместили американские “противонаркотиковые” военные базы, в том же самом аэропорту, в котором они разместились, найдены, например, только за 1 раз 40 000 таблеток “экстази”, доставленных на Антилы не из “ужасной наркотической” Колумбии, а из благополучных Нидерландов… Пока эти “борцы с наркотиками”летают над Колумбией с разведкой за “плохими коммунистами”, наркоторговля растет как снежный ком не в Колумбии, а буквально у них под носом…

Да они и сами не прочь побаловаться наркотиками: голландцы совсем недавно
замяли скандал вокруг употребления наркотиков их собственными военными –
десантниками, размещенными на Кюрасао официально специально для борьбы с
ними…

10 лет назад, когда я познаколмилась c Жаном, жизнь на Кюрасао не была такой
безрадостной и бесперспективной, как сегодня. 10 лет назад здесь еще вполне
можно было жить. Но МВФ И Всемирный Банк добрались и сюда и зажали этот
прекрасный остров в такие тиски, что каждый 8-ой его житель подумывает об
эмиграции. Туда, где он тоже станет всего лишь ”Жаном”. Туда, где с ним
будут обращаться так, как обращался с Жаном дядя Фрэнк…

Я хочу ещё раз встретить его, моего друга с Гаити. Я хочу спросить его,
хватило ли ему этих 10 лет для того, чтобы понять, кто настоящие “bad men” в
нашем сегодняшнем абсурдном и тяжелобольном мире!
 
 

 Обсудить статью на форуме