РУССКИЙ ЯЗЫК

Александра Жукова всегда интересно читать. В его статьях мысль идет не от абстрактных принципов, а от человека, от реального человека, и поэтому их заполняет подлинная жизнь с реальными противоречиями и проблемами.  Вот и в новой своей публикации «Исход» (Завтра, №13(436), март-апрель 2002 г.) он обсуждает жгучую для миллионов людей проблему исхода русско-язычных жителей бывших советских республик назад, в Россию, исхода, вызываемого ростом национализма и давлением посредством сужения области распространения русского языка в первую очередь в официальной ее части.  А. Жуков видит в двуязычии, распространенном в национальных республиках, явление антинациональное, инструмент подавления коренных наций: «Царская, а затем Советская власть … вытесняли национальное самосознание и культуру других народов. – пишет он – и это надо признать». 
Но надо ли? Вопрос не так прост. 

Чем был русский язык в Советском Союзе? Средством межнационального общения, отвечали вслед за Сталиным официозы советской власти. Если это так, то после распада Союза в национальных государствах языком межнационального общения становится, естественно, язык коренной нации, и это действительно справедливо. Русский язык, как язык национального меньшинства, уже не может претендовать на равноправие с ним, его проблемы – это проблемы национального меньшинства. Конечно, хорошо бы, чтобы они учитывались властями, однако и само национальное меньшинство – как говорит А. Жуков, - должно осознать «свой новый, уже второразрядный статус…».

 Если это так, но так ли это? Действительно ли русский язык был лишь средством общения разных народов Советского Союза? Прежде чем ответить на этот вопрос, посмотрим, чем является русский язык для нас, русских.

 Очевидно, что русский язык для нас помимо средства общения является еще носителем русской культуры. На нем написаны письма князя Курбского и житие Аввакума, оды Ломоносова и комедия Грибоедова, поэмы Пушкина и романы Льва Толстого, стихи Блока и эпопея Шолохова … . Но и не только художественная литература.  Философские работы Вл. Соловьева и исторические очерки Л. Гумилевва, политические работы Ленина и исторические труды Карамзина, работы акад. Обручева и лекции акад. Мандельштама, и многое другое, - перечень оригинальных научных и технических публикаций намного превышает самый полный каталог произведений русского художественного творчества.
 Но и опять-таки, не только это: даже в небольших личных библиотеках, собиравшихся еще в эпоху послевоенных подписных изданий, наверняка найдутся серые томики Джека Лондона и зеленые Анатоля Франса, желтоватые тома Генрих Гейне и Бернарда Шоу, красные томики Ромена Роллана и … – перечислять можно до бесконечности. Некоторые из зарубежных книг обрели у нас значительно большую популярность чем в родной среде, как например, «Овод» или «Легенда об Уленшпигеле». Практически вся мировая культура от уходящих во тьму веков сказаний о Гильгамеше до последних романов Натали Саррот, от произведений Конфуция на востоке до Песни о Гайавате на западе, вся мировая культура странслирована на русский язык. И не только в своей художественной части. 

На русском языке есть собрания сочинений Аристотеля и Гегеля, Леонарда Эйлера и Альберта Эйнштейна, Чарльза Дарвина и Ноберта Винера, и т.д. Многочисленные переводы работ самого разного уровня, предназначенные для специалистов разных областей науки и практики заполняют наши книгохранилища, даже некоторые периодические издания, представлявшие интерес для достаточно многочисленных групп научно-технической интеллигенции, переводились целиком на русский язык, такие как «Труды американского общества инженеров-механиков», если брать пример из знакомой автору этой статьи области, но и в других областях науки существовала подобная практика. 

 Но и опять-таки, не только это: для всех областей знания русские учебники и учебные пособия аккумулировали весь мировой опыт для всех уровней образования – от начальных школ до университетов. И еще энциклопедии, словари, различные справочные издания… .

 Но и опять-таки, не только это: мировая культура доходила до нас не только в научных изданиях и переводах, с самого детства тысячи талантливых книг рассказывали нам о всем мире. Имена Кука и Лаперуза многие из нас узнавали не из учебников истории и географии, а из захватывающей книги Н. Чуковского «Водители фрегатов», о жизни древних народов на краю ойкумены нам рассказывал Ефремов, о природе далеких стран мы узнавали из рассказов Верзилина, позднее в юности блистательная эпоха Бонапарта предстала перед нами в великолепных книгах советских историков Тарле и Манфреда, трагическая история заговора равных – в пронзительно щемящей повести Эренбурга … . Примеры можно множить и множить.

 До реставрации, правда, на русский язык почти не попадал поток полупорнографических «дамских» романов, детективов, рассчитанных на олигофренов, и другой низкопробной макулатуры, заполняющий ныне немногие сохранившиеся книжные магазины и уличные развалы, но, может быть, это было и к лучшему, хотя и создавало у нашей интеллигентской публики некоторую аберрацию относительно культурного уровня населения так называемых «цивилизованных» стран. Хуже было другое: только идеологической трусостью наших бывших «идеологов» можно объяснить запреты, например, на широкое распространение работ великого революционера-мыслителя Фридриха Ницше. 

Впрочем, эти детали не меняют общей картины: русский язык был для нас, русских, не только языком национальной культуры, но и носителем всей мировой культуры в широком смысле этого слова, всех ее областей – художественного творчества, гуманитарных и естественных наук, технических и других практических знаний.  Только относительно узкий круг специалистов, работавших на острие современной науки, нуждался в оперативном знакомстве с зарубежными публикациями, не дожидаясь их ретрансляции на русский язык, которая естественно происходила с некоторой задержкой, впрочем, в знакомых автору областях, например, в прикладной математике, она не превышала 2 – 3 года.
Мы настолько привыкли к этому положению вещей, что не всегда помним, какова его действительная цена. Начиная с эпохи Петра русское образованное общество почти два столетия было двуязычным. Поколебавшись в первые десятилетия реформ между голландским и немецким, оно при царице-немке окончательно остановило свой выбор на французском языке и, согласно посмеиваясь блестящим эскападам Чацкого, продолжало пользоваться смесью французского с нижегородским на светских раутах, нанимать французских гувернеров своим наследникам, выписывать французские романы у книготорговцев, и даже других иностранцев переводить на русский с французских «списков». И это была не дань моде, это была жесткая необходимость, ибо тогда французский язык открывал доступ не только к великолепной французской культуре, но и в значительной мере ко всей мировой культуре, в том числе и к науке, что было особенно важно в эпоху, когда латынь постепенно утрачивала положение универсального языка мировой науки.

Трансляция мировой культуры на русский язык длилась больше столетия, прежде чем накопленного материала стало в какой-то мере достаточно для образованного человека. В этом процессе участвовали десятки тысяч русских интеллигентов разных чинов и званий, имена некоторых из них широко известны, как например, Гнедича и Жуковского, творцов русского Гомера, но большинство известно лишь специалистам-библиографам, да и то далеко не все. Среди них были и литературные поденщики, перебивавшиеся переводами, и обеспеченные люди, видевшие в своей работе выполнение гражданского долга перед русским народом. Так А. Блок в семейных воспоминаниях пишет о своей бабушке Е.Г. Бекетовой: «она всю жизнь работала над компиляциями и переводами научных и художественных произведений; список ее трудов громаден; последние годы она делала почти до 200 печатных листов в год», и далее: «Ею переведены многие сочинения Бокля, Дарвина, Гексли, Мура,…Бичер-Стоу, Гольдсмита, Стэнли, Теккерея, Диккенса, В. Скотта, Брет-Гарта, Жорж Занд, Бальзака, В. Гюго, Флобера, Мопассана, Руссо, Лесажа. Этот список авторов – далеко не полный. Оплата трудов всегда была ничтожной.» Добавим, что переводами занималась и мать поэта, и сам А. Блок. Трудами таких подвижников и просто литературных чернорабочих русский язык постепенно превращался в носителя мировой культуры.

После Революции эта работа, начиная с проекта М. Горького, стала государственной деятельностью, вошла в объемы финансирования и планы издательств, растеклась по ведомствам и областям во все возрастающем объеме. Она не прерывалась даже в самые тяжелые годы: за стеклом книжного шкафа передо мной – желтеющий уже бумажный переплет «Гамлета» в переводе Б. Пастернака, изданный в 1942 году Детгизом тиражом в 50 тыс. экземпляров.

Позднее главным направлением в этой деятельности постепенно стало уже поддержание достигнутого статуса, т.е. аккумуляция все возрастающего потока печатной информации, генерируемой в мире, что требует, конечно, и растущих трудозатрат.

Русский язык, как известно, не уникален в качестве аккумулятора мировой культуры, в ХХ веке такими языками были еще французский, английский, немецкий, испанский. Шведский и голландский, по-видимому, отстали еще в ХIX веке, а итальянский, кажется, сошел с дистанции совсем недавно, но за эту задачу взялись уже китайцы, японцы, кто еще? Для совершения этой работы народ-носитель некоторого языка должен быть достаточно многочисленен (по опыту на конец XX века иметь численность не менее 50 млн. человек), иметь достаточное накопление материальных ресурсов и быть уже включенным в мировое хозяйство в такой мере, чтобы испытывать необходимость в культурном богатстве всего человечества. 

Мы как-то привыкли к лозунгу о равноправии всех народов, о необходимости предоставления всем нациям равных возможностей развития, в том числе и в языковой сфере, однако именно здесь реальные возможности разных народов не равны, более того – позволю себе высказать такую, казалось бы, антидемократическую мысль – именно в языковой сфере они никогда и не будут равны, и для большинства народов степень их доступа к мировой культуре во всех ее проявлениях определяется и будет определяться распространением среди них двуязычия, т.е. присоединением этого народа к языку одного из носителей мировой культуры. Интересно, что в Индии националисты сохранили английский язык в качестве государственного после обретения независимости (что это? Необходимый этап двуязычия на период трансляции мировой культуры на национальную почву мощного народа или что-то другое?), а введенный в Израиле иврит так и остается местным языком при полном двуязычии (или даже триязычии) еврейской интеллигенции.

Для народов Советского Союза таким естественным резервуаром культуры всего человечества был русский язык. А. Жуков в заметках, с которых мы начали эту статью, пишет о стимулах распространения русского языка в Средней Азии - «прельщала совпарткарьера». Это, конечно, правда, но не вся правда. Прельщали ведь и профессии (не только карьера) ученого, летчика, инженера, моряка, учителя, прельщал просто доступ к мировой культуре, но, конечно, не всех и каждого – ведь и среди наших одноплеменников это богатство используется далеко не каждым, очень далеко… Но в потенции оно доступно каждому, владеющему русским языком, оно составляет как бы основу равного старта для всех говорящих на нем с детства, а дальше уже – вопрос личного выбора или судьбы. 
Конечно, это двуязычие в реальности нигде не было совершенным: как всегда на селе в любой республике уровень его был ниже, чем в городах, много было и других недостатков в этой работе, о которых сейчас уже поздно говорить, но задача эта все же решалась в общесоюзном масштабе, были многочисленные кадры преподавателей, в республиках распространялись газеты и книги, кино и телепрограммы, свободно перемещались по всему Союзу люди – и для учебы, и для отдыха, и для работы, да и много русских жило рядом, так что погружение в иноязычную (в данном случае, в русскоязычную) среду не составляло больших проблем.

Может быть, и справедлив пессимистический прогноз А. Жукова относительно судьбы русских людей, остающихся еще в национальных республиках, может быть, он и прав, утверждая, что «прорусский менталитет…уходит с юга. Он вытесняется исламским фундаменталистским сознанием». Но проблема русского языка существует не только в Средней Азии, она вызывает политические конфликты и в Молдавии, и в Прибалтике. 
Вытеснение русского языка во всех этих странах под националистическими лозунгами направлено даже не столько против русскоязычного населения этих республик, но, главным образом, против самих коренных народов, их населяющих.  Ведь двуязычие является для них объективной потребностью, и даже оставляя в стороне проблему контакта со всей мировой культурой, народы этих республик все равно будут нуждаться в двуязычии и для бизнеса, и для эксплуатации технических устройств, т.е. образованный слой этих обществ все равно будет двуязычным, или он просто не будет образован. 

Переход на английский язык в качестве языка-аккумулятора мировой культуры даже на балтийском побережье направлен на закрытие доступа народу к хранилищам мировой культуры: ведь овладение английским не может быть столь демократичным, как некогда русским, оно требует и дополнительных занятий с квалифицированными преподавателями, и обучения в англоязычных странах или достаточно частых их посещений (погружение в языковую среду). Все это может быть доступно лишь на определенном уровне дохода, и будет закрыто для большей части трудящихся этих стран.  Собственно и здесь проблема, трактуемая как проблема национальная, является по сути классовой. И наверное, новые хозяева бывших советских республик это прекрасно понимают, преследуя под националистическими лозунгами цель (которая в России достигается путем глубокой интеллектуальной деградации кинематографа, телевидения, литературы), а именно - понизить интеллектуальный уровень своих народов хотя бы до средне-статистического уровня плебса так называемых «цивилизованных» стран.

Однако снижение интереса к русскому языку в национальных республиках имеет еще один аспект – заметное за последнее десятилетие снижение интенсивности накопления новых поступлений на русском языке. Как уже указывалось, производство информации в мире идет в нарастающем объеме, по некоторым оценкам – по экспоненциальному закону, что требует соответствующего роста затрат для их трансляции на русский язык. Но после реставрации централизованное планирование в этой области прекратилось, так же как и централизованное финансирование. 

Угроза инфляции ценности русского языка в качестве носителя мировой культуры становится ныне вполне реальной.

Ваше мнение