НЕВИДИМЫЕ

Не только в Аргентине, не только в Латинской Америке, система слепа. Что для нее люди из плоти и кожи? Для самых выдающихся экономистов это цифры. Для самых влиятельных банкиров это должники. Для самых эффективных технократов это проблемы. И для самых преуспевающих политиков – голоса.
Сегодня – какая странность – невидимые заняли центр сцены. Это они – отказавшиеся продолжать питаться обещаниями; те, кого лишили зарплат и пенсий, у кого отобрали сбережения всей жизни; молодежь, которая чувствует себя преданной страной, доставшейся ей в наследство.

К бурлящей реке коллективного возмущения спешат рыболовы: ...те кто хочет отклонить праведное русло народного гнева, чтобы все это закончилось войной бедных с бедными. Но это ни капли не умаляет заслуги простых людей, сваливших правительство Де ла Руа, ни последовавших за этим кастрюльных бунтов, явившихся неоспоримыми доказательствами энергии демократии.

Де ла Руа сказал в своей речи примерно следующее: реального мира не существует, людей не существует. Демократия – это мы, - ответили ему люди, - и мы устали. Или быть может демократия состоит только в праве голосовать раз в четыре года? В праве на голосование или праве на предательство? В Аргентине, как и в стольких других странах, люди голосуют, но не выбирают. Голосуют за одного, но правит другой: правит клон. 
   

Клон из правительства делает все противоположное тому, что обещал кандидат во время избирательной кампании. Согласно знаменитому определению Оскара Уайльда, циник – это тот кто знает цену всего и стоимость ничего. Цинизм облачен в одежды реализма и таким образом дискредитирует демократию. 

Опросы показывают, что на сегодняшний день Латинская Америка является регионом планеты с наименьшим доверием к демократической системе правительства. Результаты одного из опросов, опубликованные в журнале «The Economist», показали обвальное падение общественной веры в демократию почти во всех латиноамериканских странах: полгода назад в нее верили только шесть из каждых десяти аргентинцев, боливийцев, венесуэльцев, перуанцев и гондурасцев, меньше половины мексиканцев, никарагуанцев и чилийцев, не больше чем треть колумбийцев, гватемальцев, панамцев и парагвайцев, меньше трети бразильцев и лишь один из каждых четырех сальвадорцев.

Грустная панорама, питательная среда для демагогов и мессий в военных мундирах: многие, особенно молодые чувствуют, что действительное место политиков – в пещере Али-Бабы и сорока разбойников.

Детское воспоминание рассказчика Эктора Тисона – на Авениде Майо, в Буэнос-Айресе, отец указал ему на сидящего на обочине перед столиком сеньора, продававшего гуталин и щетки для обуви: - Этого сеньора зовут Эльпидио Гонсалес. Посмотри на него внимательно. Он был вицепрезидентом страны.
Это были иные времена. Шестьдесят лет спустя, на законодательных выборах 2001 г., избиратели бросили в урны множество пустых бюллетеней или проголосовали за несуществующих кандидатов, нечто доселе невиданное, мировой рекорд. Среди последних, победителем стал утенок Клементе, у которого нет рук, чтобы воровать. 

Наверное никогда в своей истории Латинская Америка не знала политического грабежа сравнимого с тем, которому она подверглась в прошлом десятилетии. При соучастии и покровительстве Международного Валютного Фонда и Мирового Банка, всегда требующих скромности и прозрачности, множество правителей воровали абсолютно все вплоть до подков лошадей на скаку. В годы приватизаций абсолютно все было разыграно в лотерею – вплоть до булыжников мостовых и львов в зоопарках, и потом все это испарилось. Страны, волей тех, кто на самом деле ими правит, были переданы для оплаты внешнего долга, но этот долг, попав в ловкие пальцы Карлоса Менема* и многих его коллег, каким-то таинственным образом умножился. И граждане, невидимые, остались без стран, с гигантским долгом, который должен быть оплачен – битой посудой чужого праздника и с правительствами, которые не правят, потому что правят ими извне. 
Правительства просят разрешения, выполняют свои домашние задания и сдают экзамен – но не гражданам, которые их выбирают, а банкирам, которые решают их участь.

Сейчас, когда все мы находимся в разгаре войны с международным терроризмом, уместен вопрос – что делать с терроризмом рыночным, атакующим абсолютное большинство человесества? Разве не являются террористическими методы ведущих международных организаций, которые в планетарном масштабе рукоодят финансами, бизнесом и всем остальным? Разве они не практикуют шантаж и преступление, убивая не бомбами, а удушением и голодом? Разве не их действия заствавляют разлетаться в дребезги права трудящихся? Разве они не уничтожают национальную независимость, национальную промышленность, национальную культуру? 

Аргентина была самой примерной ученицей Международного Валютного Фонда, Мирового Банка и Мировой Организации Торговли. И вот что с ней стало.

Дамы и господа: в первую очередь – банкиры. И где командует капитан, матрос не командует. Приблизительно в этом заключается первое заявление, которое Джордж Буша направил президенту Родригесу Саа**. Из города Вашингтона, столицы Соединенных Штатов, и не только Соединенных Штатов, Буш указал, что Аргентина должна «защитить интересы» своих кредитодателей и Международного Валютного Фонда и проводить политику «большей скромности».

Тем временем, в Буэнос-Айресе, новый временный президент оплошал в своем первом ответе на вопрос прессы. Журналист спросил его, чему он отдаст приоритет, долгу или людям, и он ответил: «Долгу». Зигмунд Фрейд усмехнулся из своей могилы, но Родригесу Саа немедленно исправил свой ответ. И через несколько минут он заявил, что прекратит выплату долга и направит эти деньги на создание рабочих мест для легионов безработных.
Долг или люди, вот в чем вопрос. И сейчас люди, под аккомпанемент своих кастрюльных крышек, шумят и требуют.
 

Примерно век назад дон Хосе Батлье и Ордоньес, президент Уругвая, присутствовал на футбольном матче. И сказал:
- Как прекрасно было бы видеть 22 зрителя и десять тысяч игроков!
Может быть, он имел в виду физкультурное образование, которое старался развить. А быть может – он говорил о демократии, которой ему хотелось. 
Прошло столетие и на аргентинской стороне реки, многие манифестанты вышли протестовать, одев футболки своей национальной сборной – как нежный жест собственной принадлежности, свою счастливую ясность родины, и в этих аргентинских футболках они захватили улицы страны. Люди, уставшие быть зрителями собственного унижения, вышли на игровое поле.

И будет непросто убрать их оттуда.
__________________________________________________________________
Прим. переводчика.

* Карлос Сауль Менем – президент Аргентины (1989 - 1997), во время правления которого были осуществлены основные неолиберальные реформы и проведена широко разрекламированная кампания по приватизации государственной собственности.

**Адольфо Родригес Саа – временный президент Аргентины после свержения в декабре 2001 г. правительства  Фернандо де ла Руа. В день написания Эдуардо Галеано этой статьи - 30 декабря 2001 г. , тоже ушел в отставку, т.к. предложенный им путь «выхода из кризиса» вызвал массовые протесты населения.
 

30 декабря 2001 г.
 

Перевод с испанского Олега Ясинского
с незначительной стилистическйой правкой Лефт.ру
__________________________________________________________________
* Карлос Сауль Менем – президент Аргентины (1989 - 1997), во время правления которого были осуществлены основные неолиберальные реформы и проведена широко разрекламированная кампания по приватизации государственной собственности.

**Адольфо Родригес Саа – временный президент Аргентины после свержения в декабре 2001 г. правительства  Фернандо де ла Руа. В день написания Эдуардо Галеано этой статьи - 30 декабря 2001 г. , тоже ушел в отставку, т.к. предложенный им путь «выхода из кризиса» вызвал массовые протесты населения.

Прим. переводчика.
 
 

 Обсудить статью на форуме